Онлайн книга «Дом на городской окраине»
|
Клаксон взвыл. — Еще, еще! — подбадривал бухгалтер. — Хочу, чтобы было ясно: я выполняю предписания. Казалось, молодой человек хотел что-то сказать, но молчал: врожденное послушание не позволяло возражать хозяину. — Уа-уа! — вопил гудок. Вдруг, откуда ни возьмись, перед ними вынырнул полицейский. Повелительно поднял руку в белой перчатке, приказывая машине остановиться. — В чем дело? — высказал недовольство Михелуп. — Что случилось? Полицейский его даже не заметил и обратился к шоферу. Сразу было видно: он рассчитывает на длительную и обстоятельную дискуссию. — Что это такое? — гремел он. — Что я слышу? Гудите, точно торопитесь на пожар. Что вы себе позволяете? — Но, пан инспектор, — удивился бухгалтер, — ведь мы согласно предписанию… Человек в форме с презрением посмотрел на то место, откуда исходили звуки, и вновь обрушился на шофера: — Так. Выходит, вы не знаете, как положено себя вести. Вы полагаете, что разрешено нарушать ночную тишину. Вы себе гудите, а население должно слушать. Странные у вас представления… — Позвольте, пан инспектор, — возроптал Михелуп, — недавно вы оштрафовали меня за то, что мы не гудели. Теперь порицаете нас за то, что гудим. Извольте нам объяснить, чем мы должны руководствоваться: гудеть нам или не гудеть? Полицейский снова не обратил на него внимания. С явным наслаждением вынул блокнот и проскрипел: — Так вот, налагаю на вас штраф, чтобы вы знали, что разрешено, а что нет. Михелуп разозлился. — Позвольте, как так? — заговорил он на высоких тонах. — С какой стати? Снова платить, без конца платить, не зная, за что и почему, это уже переходит… Полицейский остановил его властным взглядом: — Предупреждаю вас, — пробурчал он, — придержите язык! Вмешиваться в действия государственных органов запрещено. У меня тут деловой разговор с шофером, а вы молчите; ответите, если вас спросят. — Со мной вы должны говорить, — бушевал бухгалтер, — я тут для этого. Мотоцикл принадлежит мне, а шофер — мой персонал. Что от меня требуется? Полицейский послюнил карандаш и буркнул: — Платите пять крон штрафа за нарушение ночной тишины. — Ничего себе! — возмутился Михелуп. — Не гудишь — плати штраф. Гудишь — опять плати. Как это понимать? Где человеку набрать столько денег? — Ну, хватит! — взревел полицейский. — Платите штраф и отчаливайте, чтобы я вас больше не видел! Или я буду вынужден попросить ваши документы. Вокруг них собрались зеваки, с наслаждением следившие за ходом дебатов. Толпа росла. Новые и новые люди подбегали, чтобы не пропустить спектакль. — Документы! Документы! — передразнил бухгалтер. — Ясное дело… Других забот у нашей полиции нет. Зачем ей ловить убийц, куда легче отравлять жизнь порядочным гражданам! — Это правда! — послышался голос из толпы. Полицейский выпрямился. — Кто сказал? — прогремел он. — Кто осмелился? Никто не отозвался. Смерив толпу леденящим взглядом, полицейский заметил: — У кого-то длинный язык. Не мешало бы его прикусить! Как бы не пришлось поплатиться! Потом снова набросился на бухгалтера: — Ну? — Не советую вам так со мной разговаривать! — взбунтовался бухгалтер. — Перед вами не какой-нибудь уличный бродяга. У меня связи! Я мог бы уничтожить вас одним словом. Я обращусь к знакомому депутату. Просто безобразие! — Это правда, — послышалось из толпы. Полицейский сунул блокнот в карман и схватил Михелупа под руку. — А теперь вы пойдете со мной! — Ну-ка, марш! Живо! Я вас проучу! Очкастый гимназист испугался и заплакал. Маня завопила: — Не трогайте папочку, я выцарапаю вам глаза, вы плохой! — Что я сделал? — негодовал Михелуп. — Почему вы хотите забрать меня? Я же… — Вы препятствовали действиям государственных органов. Оскорбление полиции. За это вы еще ответите! — пригрозил полицейский, дергая арестованного за руку. Бухгалтер размахивал руками, обращаясь к толпе: — Господа, будьте свидетелями, я ничего не сказал. Господа, вы видели, я ни в чем не виноват! — Это правда! — послышалось из толпы. Михелуп попросил крикнувшего выйти вперед и быть его свидетелем. Никто не отозвался. Толпа росла, заполняя всю улицу. Развеселившиеся зеваки следовали за полицейским и правонарушителем. Люди покидали дома и присоединялись к процессии. Сорванцы скакали и гикали. Толпа восторженно гудела, высказывая вслед свои соображения. Бухгалтер потерял шляпу и очки. Шофер поднял затоптанную, испачканную шляпу и нес ее за хозяином; очки погибли под ногами любопытных. Михелуп шагал с обнаженной головой, все перед ним плыло в тумане, рука полицейского крепко сжимала его плечо. Он жалобно говорил: — Но ведь я ничего не сделал… Едем, едем — и все в порядке. Ни до кого нам нет дела, ведем себя как положено… Пан инспектор, я бухгалтер Роберт Михелуп, живу в Карлине. Можете обо мне спросить кого угодно, каждый скажет только хорошее. Я не преступник, чтобы меня так вели. Что я такого сделал? — Идите, идите, — строго отвечал полицейский. — У нас вам все скажут! Дошли до участка, человек в форме с силой втолкнул арестованного в помещение. Там его, удрученного и растерянного, посадили на скамью. За ними вошел шофер, пригладил и очистил рукавом шляпу хозяина, надел ее бухгалтеру на голову, учтиво поклонился и сказал: — Хозяин, сейчас я отвезу молодого пана и барышню домой. Нет ли для меня еще каких приказаний? Михелуп закрыл глаза, всхлипнул и не ответил. Шофер откашлялся в кулак и добавил: — Извещу милостивую пани об этой неприятности и сразу же вернусь. Надеюсь, тем временем все выяснится… Бухгалтер громко сморкался в носовой платок, предаваясь горю. Какой-то господин в форме накинулся на Маргана: — Извольте убираться, приятель, или мы вас тоже задержим! Молодой человек щелкнул каблуками, поклонился хозяину и вышел. На улице еще долго стояли группки любопытных, обсуждая происшествие. 59 Шофер отвез мотоцикл в Карлин и пришел к пани Михелуповой, чтобы рассказать, что произошло. Он встал перед этой дамой на вытяжку, учтиво откашлялся в кулак и произнес: — Должен вам сообщить, милостивая пани, к сожалению, с хозяином случилась маленькая неприятность… Пани Михелупова заломила руки и простонала: — Что случилось? Говорите, пан Людвик! О, не мучьте меня… Он жив? Говорите же, говорите… Случилось несчастье? Он ранен? Отчего вы молчите? О, мое сердце предчувствует что-то ужасное! Я так и знала… весь день места себе не находила… Говорите, скорее говорите! Что случилось с моим супругом? |