Онлайн книга «Юность Барона. Книга 1. Потери»
|
– Да что с тобой, Володька, такое творится-то, а? Такое ощущение, словно бы с прошлой недели не с той ноги жить начал? Или все Леночку свою забыть не можешь? – Да пошел ты! – Але! Товарищ Кудрявцев! За языком следи! А то ведь я тоже могу. На лубочную прозу перейти! Глуша зарождающиеся страсти, с противным скрипом приоткрылась дверь, и в кабинет заглянул Иващенко: – Кудрявцев! Выйди, потолковать нужно. Хромов! – Я! – Когда дверные петли смажете? Если самим лень жопу оторвать, напишите заявку коменданту! – Уже. – Что? – Вот, видите, Валентин Сергеевич: сижу – печатаю. Заявку. – Тьфу! Трепач!.. * * * Длиннющий и безликий ведомственный коридор в эти дневные часы был традиционно пустынен – основная движуха, как правило, начиналась здесь ближе к ночи. Какое-то время старый да малый молча стояли в коридоре друг против друга: Кудрявцев вопросительно смотрел на Иващенко, а тот продолжал держать паузу, не зная с чего начать. Наконец решился: – Долго и обстоятельно я с тобой, Володя, потом говорить стану. А пока ответь мне только на один вопрос: ты что, в самом деле изнасиловал жену инженера Алексеева? – Я… я… я не насиловал… Елену… В уголках глаз Валентина Сергеевича вспыхнули крохотные огоньки надежды. Впрочем, как вспыхнули, так и погасли. Ибо далее последовало вымученное кудрявцевское: – Я… я люблю ее. – Что?! Что ты сейчас сказал? – Я люблю ее. Иващенко среагировал на подобное заявление мгновенно и сверхэмоционально: сперва побагровел, блеснул исподлобья глазами, а затем с силой, которой от него никак нельзя было ожидать, мощно заслал Володе в челюсть. Не готовый к такому повороту, Кудрявцев взмахнул руками и без крика, но с грохотом свалился на пол. – Оппаньки! – обалдело выкатился из кабинета среагировавший на шум Хромов. – А чего это вы тут… э-эээ?.. – Дверь закрой! – рявкнул Иващенко. – С той стороны! Михалыч счел за благо и в самом деле ретироваться. Тем временем Володя, приходя в себя, начал бессознательно мотать головой, от чего во все стороны стали разлетаться капельки засочившейся из носа кровавой юшки. Иващенко присел на корточки и отчаянно, с болью зашептал: – Что ж ты наворотил-то, Володя?! От кого-кого, но от тебя никак не ожидал. Такой вот подлянки. Ладно бы сам себе, ладно мне, но ты же всем парням нашим в тапки нагадил. Они-то почему должны страдать за дурь твою несусветную? За твое в паху шелудение? – Валентин Сергеевич… дядь Валя… я… – Головка от буя! Сегодня же, по возвращении Ярового, сдашь ему дела. А пока его нет – сядешь и напишешь подробнейший доклад о своих амурных похождениях. Разрешаю в вольной форме и без физиологических подробностей. А завтра, в 15:00, с докладом и с вещами явишься ко мне в кабинет. Ты все понял? – Да-да, я понимаю. Я готов уже сегодня. – К чему ты готов? – Можете арестовать меня прямо сейчас. – Тьфу, идиот! – распрямляясь, досадливо сплюнул Иващенко. – Явишься ко мне за командировочным предписанием. И тем же вечером – с глаз моих долой. Ясно? – Так точно, – Володя с усилием поднялся на ноги. – И еще. Памятью твоего покойного отца, а моего лепшего кореша заклинаю: не вздумай застрелиться! Потому как подобная ложка меда в ту бочку дерьма, которую ты нам подогнал, если погоду и сделает, то – штормовую. А у нас сейчас и без того – хренова туча баллов по шкале какого-то… блин, запамятовал… в общем, некоего еврея. Осознал ситуевину? – Осознал. – Тогда иди умойся, чтоб народ лишний раз не нервировать. Своим внешним видом. Кудрявцев послушно поплелся по коридору в направлении уборной, а Иващенко сунул голову в кабинет и скомандовал: – Хромов! – Да пишу я коменданту, пишу! – включил дурака Михалыч. – Вот дались вам эти, прости господи, петли! – Вот-вот, очень верное определение. Петля и есть… Бросай свою писанину и пошли со мной. – Куда? – Михалыч! Не доводи до греха! – Есть не доводить. В смысле – уже бегу… * * * Состоявшаяся на следующий день приватная беседа Валентина Сергеевича Иващенко с Володей Кудрявцевым продолжалась в общей сложности около двух часов. Скрытая аудио– и открытая стенографическая записи данного, как нетрудно догадаться, весьма непростого разговора не велись, так что тезисы оного для истории не сохранились. Ну да, возможно, что и к лучшему… В пять минут шестого полностью деморализованный и по всем фронтам разбитый Кудрявцев спустился в свой кабинет – за вещами и за «присесть на дорожку» с теперь уже официально бывшими сослуживцами. Однако в опять-таки бывшем своем кабинете застал одного лишь Пашку, который приветствовал его тревожным: – Вовка! Ну?! Что?! Куда тебя? – В Боровичи. Поезд в 18:40. Вот зашел за вещами и попрощаться. – Боровичи – еще не самый паршивый вариант [41] , – поспешил успокоить Яровой. – Хотя… бывал я там единожды. Дыра дырой. – Если честно, мне уже все равно. Хоть обратно в Мурман, – устало признался Володя. – А Михалыч где? Я думал, мы сейчас на ход ноги раскатаем на троих? – С этими словами он достал из портфеля бутылку коньяка и палку колбасы. – Ого! КаВэ? Сырокопченость? Уважаю! – восхитился Пашка, но тут же, спохватившись, потускнел: – А Хромов, он того… – Чего того? – На задание поехал. Да и не стал бы он сегодня распивать с тобой. Уж больно зол на тебя. – С каких, извиняюсь, щей? Яровой ответил не сразу, нехотя: – Так ведь это ему поручили бабу… «За амбар по росе». – Какую бабу? По какой росе? Чего ты мелешь? – Ту самую. Из-за которой тебя в Боровичи, а Михалыча с выкидухой… хм… в парадное на Рубинштейна. – ЧТО-О?! – Что слышал. Хорошо, вчера днем меня не было, и у Иващенки иной альтернативы не оставалось, кроме как Хромову поручать. А то пришлось бы на пару спички тянуть. А шансы, сам понимаешь, 50 на 50. Хромов-то ладно, ему уже доводилось. И не раз. А вот на моем персональном счету покамест… тьфу-тьфу… собственноручно заделанных жмуров не значится. – КОГДА ХРОМОВ ПОЕХАЛ НА ЗАДАНИЕ? |