Онлайн книга «Ребрендинг юродивой»
|
— Ты там чем занимаешься? Изменяешь мне небось налево и направо? — Ром, ты что говоришь? — улыбнулась Настя. В Ромкином грубом юморе, который граничил иногда даже с хамством, был какой-то свой шарм. Сначала Настя смущалась и даже обижалась, а потом привыкла и перестала. Ромка заржал, довольный собой. — Знаю я вас, тихонь. Самыми развратными, по статистике, как раз скромные учительницы и оказываются. Каждая вторая извращенка — училка! — Ром… — Ладно… Ты как сегодня? К совокуплению готова? Настя невольно прыснула: — К чему я готова? — Ну ладно… К спариванию? Будешь сегодня со мной спариваться? — А иначе назвать это никак нельзя? — Иначе? — уточнил Роман. — Иначе можно. Буду тебя сегодня иметь! Ты как? Настроена, чтобы я тебя поимел? — Ром, ну что ты говоришь? А где романтика? Ну хоть какая-нибудь? — Романтика, говоришь? — Роман тяжело вздохнул. — Предлагаю тебе слиться сегодня в экстазе. Как? Так потянет? Так ты согласна? Настя засмеялась: — Да я по-любому согласна. Мне дома сегодня сидеть не хочется. — Да ты что? И даже совокупляться будешь? — Даже спариваться буду, — подтвердила Настя и подумала о том, как она деградировала в последнее время… После благополучно завершившегося спаривания Роман отправился на кухню, чтобы приготовить какие-то невиданные бутерброды, а Настя валялась в кровати и пыталась ни о чем не думать. Ни о костюме, который не хочется шить. Ни о Стасике, которого не хочется видеть и особенно слышать. Ни о том, что у нее нет своей комнаты. И о Ромке думать тоже не хотелось… Хорошо, конечно, что он есть. Но… Все время, пока они встречались, Настю не покидало постоянное и очень неприятное, гложущее ее изнутри, как червяк — яблоко, чувство вины. Настя Романа не любила. Получается, что она его использовала? Ведь если человека не любишь, но встречаешься с ним, значит, преследуешь какие-то корыстные цели. Не просто же так! Получается — по расчету. А это мерзко — по расчету. И еще Насте постоянно казалось, что Роман ждет от нее чего-то. Может, того, что в ней проснется наконец-то страстная, горячая женщина? Или того, что Настя полюбит его? Полюбит по-настоящему? Все это было нереально. Все это вряд ли когда-нибудь произойдет. Но Роман ждал… И Настя снова ощущала себя виноватой в том, что не сможет дать ему всего этого. Он-то ни в чем не виноват… Не виноват, что Настя такая… Вернее, не такая, как все… Не хотелось Насте обо всем этом думать… Как же она устала… — Настен, я тебе приготовил суперские бутерброды! — Роман гордо внес в комнату поднос. Запахло шпротами. Настя от их едкого, пронзительного запаха сразу почувствовала зверский голод. — Давай! Что там у тебя? — Рецепт простой, но вкус — божественный! Берешь хлеб белый. Сверху лист салата кладешь. Потом тонкий кусок помидора. Потом пару шпрот. Потом майонез и еще один лист салата. Пробуй! Роман протянул Насте тарелку, страшно гордый собой. — Вкусно! — совершенно искренне похвалила Настя. — Ты настоящий клад, а не мужчина, Ром… — Ты думаешь? — спросил Роман, откусывая половину бутерброда. — Что? — не поняла Настя. — Что я клад? — Да. Ты — клад, — подтвердила Настя. — Никаких сомнений нет в этом безусловном факте. — Умная ты баба, Настька! Говоришь, как пишешь. — Да ладно, я косноязычная на самом деле. — А ты бы вышла за меня, косноязычная моя? Настя как раз откусила большой кусок бутерброда и так и замерла с набитым ртом. Есть почему-то стало трудно — мягкие и сочные шпроты превратились вдруг в вязкую и плотную массу, совершенно не поддающуюся пережевыванию. А выплюнуть? Настя растерянно посмотрела по сторонам. Выплюнуть было некуда, да и неприлично это… О чем она думает? О том, куда выплюнуть бутерброд! В тот момент, когда ей сделали предложение! Или ей показалось? Настя решила, что бутерброд прожевать все равно придется, и вяло задвигала челюстями. — А, Насть? Ну, раз я — клад? Пошла бы? Настя ничего не могла сказать… Она жевала свой злосчастный бутерброд, как верблюд жвачку, и молча пялилась на Романа. И чего она медлит? Другого шанса не будет. Кто еще предложит себя в мужья? Очередь к ней не стоит! А лет ей сколько? Забыла? А то, как хочется маленького, тепленького, толстощекого, пахнущего молочком и еще чем-то неведомым и очень приятным малыша, тоже забыла? И то, что кроме как с Романом, растить его не с кем? И чего она молчит, как идиотка? Потому, что идиотка и есть! — Насть, я не понял? Ты чего, онемела? Роман заметно занервничал. Думал, наверное, что Настя заверещит от восторга и бросится ему на шею… Правда, что ли, броситься? Настя посмотрела на Романа и его шею… — Я бы вышла, Ром, — выдавила она из себя. Выдавила и почувствовала, что падает в пропасть — в темную, манящую мрачной бесконечностью и затягивающую навсегда в свою черную бездну… И если только приблизиться к ее краю, то сгинешь и пропадешь бесследно, так что и не вспомнит никто… Почему сразу, как только Настя согласилась на замужество, безысходность накрыла ее с головой, как толстое, душное ватное одеяло? Почему стало так тоскливо, будто только что она продалась в пожизненное рабство или дала обет постричься в монахини? Настя же всего лишь согласилась выйти замуж за хорошего человека! За того, за которого и хотела! А другого у нее нет, не было и не будет никогда! Так что выбирать не из кого… — Насть, я рад. Правда! Она очнулась от своих мрачных мыслей и тряхнула головой, пытаясь прогнать прочь тягостные ощущения. Роман схватил ее в охапку и закружил по комнате. Настя подумала, вернее заставила себя подумать, что сможет наконец-то родить ребенка и еще что Стасика не будет рядом, и Ольги, и бабушки… Это же счастье! Стасика не будет! И мерзких его трусов тоже не будет! — И я рада, Ром! — почти искренно ответила Настя. — А чего ты вдруг? — Что — вдруг? — Ну, предложил? Мы же несколько лет вместе. И ты никогда на эту тему даже не говорил… — А… Роман посадил Настю на место и полез в шкаф за бутылкой вина. |