Книга Одним ангелом меньше, страница 78 – Татьяна Рябинина

Лада выглядывала из-за угла и шипела от злости. Неужели это Женька? Эта пыльная моль, пацан в школьной юбке? С Кисляковым! Под ручку!

— Ну как? — спросила она на следующий день.

— Нормально, — Женя явно не была настроена делиться впечатлениями.

— Поздравляю! — сладкий тон никак не соответствовал взбешенной физиономии Лады, но Женя, полностью захваченная новыми ощущениями, не обратила на это никакого внимания.

Через два дня, двадцать пятого мая, был последний звонок. Вечером в школе устроили дискотеку. Кто-то принес несколько бутылок вина, пили потихоньку за сценой в актовом зале. Жене было весело. Она поискала глазами Сашку.

«Надо же, мне пятнадцать лет, а я еще ни разу в жизни не танцевала медленный танец», — подумала она. Ей показалось, что Кисляков вышел на лестницу.

Откуда-то снизу доносились голоса. Женя медленно спустилась, бесшумно ступая подошвами кроссовок. Первый этаж, еще один пролет вниз, в подвал. Круг света от лампочки. Лада — короткая черная юбка, черная кофточка с низким вырезом. И Кисляков, жадно целующий ее полуобнаженную грудь…

Женя стояла и смотрела на них, не в силах пошевелиться. Ей хотелось убить обоих. Лада подняла голову и увидела подругу.

— Женечка! — пропела она.

Кисляков застыл с раскрытым ртом.

— Извини, так уж вышло, — Лада улыбнулась.

— Ничего, не стесняйтесь! — Огромным усилием воли Женя заставила себя повернуться и уйти. Не разбирая дороги, она вышла на Дворцовую площадь, пересекла ее и села на скамейку у фонтана. Пахло сыростью и сиренью. Женя заплакала.

Ее грызла обида. Обида и… ревность. Ядовитая, как кислота. Но не к Ладе, а наоборот — к Кислякову. Она ревновала Ладу к Сашке!

«А ларчик просто открывался! — почти спокойно подумала Женя. — Наверно, я… лесбиянка. И люблю Ладу».

Открытие это ее не напугало и не обрадовало. Просто то, что давно свило гнездо в подсознании, наконец оформилось в слова. Жене было грустно. Если бы она любила парня и застала его с девушкой, это было бы ужасно, но не трагично, ведь всегда есть надежда изменить ситуацию в свою пользу. Но она любила девушку — нормальную девушку! — и застала ее с парнем, а это было уже безнадежно.

Первого июня начались экзамены. Все эти дни после дискотеки они с Ладой не виделись. Перед математикой она сама подошла к Жене.

— Жень, правда, не сердись. На черта он тебе сдался, этот Кисляков? Неужели мы с тобой поссоримся из-за такого мудака? Да у него только юбкой под носом махни — и он твой. Найдешь себе получше.

Лада обняла подругу, и глаза ее блеснули. Но Женя этого не видела.

После экзаменов она уехала на дачу. Два месяца полола нехитрый огород, ходила на озеро купаться, смотрела старый черно-белый телевизор, читала. И думала о Ладе.

Она знала, что мечтам ее не суждено сбыться, но все равно давала им волю, чтобы пережить желаемое хотя бы в фантазиях. Каких только картин не рисовало воображение!

По выходным приезжал отчим, привозил продукты, жаловался на здоровье, а главное — хоть немного отвлекал от тягостных мыслей о том, что мечты — это лишь мечты.

К сентябрю Женя смирилась — и сломалась, когда поняла, что вытерпит все и пойдет на все. Лишь бы быть рядом с Ладой.

— Слушай, Черепанова, я тебя не пойму. Неужели одно жалкое свидание с кретином Кисляковым — это вся твоя личная жизнь? — Лада насмешливо прищурилась и бросила окурок в лужу. — Говорят, на Малоохтинском кладбище есть могила купцов Скрябиных, они были колдунами. И если в ночь на Ивана Купалу стать рядом на колени и три раза прочитать «Отче наш» наоборот, то они помогут найти парня.

Женя с Ладой сидели вдвоем на лавочке у Адмиралтейства и грелись на солнышке. Лада курила. Она чувствовала себя совершенно взрослой и сексуальной до обалдения. Не то что эта кикимора Черепанова, над которой такой кайф издеваться.

Не первый раз Лада уже заводила подобный разговор, и все время Женя отмалчивалась или отшучивалась.

— Мне никто не нравится. — Она закрыла глаза и подставила лицо весеннему солнцу. — Уж лучше я подожду, чем бросаться под что попало.

— Намекаешь на меня? — окрысилась Лада.

— Нет, почему?

— Потому что тебе просто хочется поругаться. Завидуешь, вот и все. Кому ты нужна, дура несчастная! Чучело!

Женя уходила, мучилась, плакала, а через день-два Лада как ни в чем не бывало сама заговаривала с ней, тащила в уголок, шептала на ухо о своих победах. Она понимала, что ее рассказы Жене неприятны, и поэтому не скупилась на подробности, со смехом изображая в лицах, что говорил ей очередной мальчик, сочно описывая, что именно он с ней проделывал.

Чтобы отвлечься, Женя с головой зарывалась в учебу. С каждым днем приближались выпускные экзамены. Она занималась на подготовительных курсах в первом мединституте. Все говорили, что поступить сразу после школы очень трудно, почти нереально, если, конечно, не дать кому надо на лапу, но Женя все-таки решила рискнуть. На худой конец, на случай провала, она договорилась с двоюродным братом отчима, который заведовал отделением в областной больнице, что ее возьмут туда санитаркой.

Экзамены, которых Женя так боялась, прошли — как и все на свете рано или поздно проходит. После выпускного бала они с Ладой возвращались домой вдвоем — так уж получилось, что та поссорилась с очередным кавалером. Лада казалась такой красивой в нежно-голубом платье, с распущенными по спине волосами. От шампанского на высоких скулах горел румянец, серые глаза блестели… Неожиданно для себя Женя подошла к ней близко-близко и поцеловала в губы. «Черепаха, ты спятила!» — изумленно выдохнула Лада. И вдруг, рассмеявшись, сама поцеловала ее и убежала домой.

Случившееся раздуло какую-то крохотную надежду, похожую на мыльный пузырь. Женя носила его на ладошке, любуясь радужными переливами, и умоляла: «Только не лопайся, пожалуйста, подольше не лопайся!» Она буквально летала на крыльях этой надежды и, к своему удивлению, блестяще сдала вступительные экзамены.

С бьющимся сердцем Женя позвонила Ладе, по которой за последние недели смертельно соскучилась. Подруга вяло ее поздравила, сообщила, что поступила с грехом пополам в политехнический, и предложила «это дело обмыть».

Лада открыла дверь в легком коротком халатике. Она по-русалочьи засмеялась, видя Женино удивление, и за руку повела ее в комнату. Села на тахту и посмотрела в упор, выжидающе и порочно. У Жени пересохло во рту, сердце забилось в каждом закоулке тела.

— Ну что же ты? — тихо сказала Лада. — Ведь ты этого хочешь!

Она вскочила на тахту, встала перед Женей и медленно развязала пояс халата, под которым ничего не было. Полоски незагорелого тела ярко выделялись на смуглой коже. Солнце освещало ее, не оставляя ни единой скрытой складочки…

— …Господи, как все-таки это мерзко! — В голосе Лады звучало такое отвращение, что невозможно было поверить, осознать: о чем это она, неужели о том, что минуту назад произошло между ними?!