Онлайн книга «Полет ласточки»
— Как его зовут? — спросил Ансельмо, усаживаясь в вагоне напротив отца. — Дзено. Гвидо расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и наклонил голову к окну, чтобы расслабить мышцы шеи. Перрон, запруженный людьми, медленно двинулся назад. Поезд тронулся. — У него тоже своя веломастерская? — спросил Ансельмо, блуждая глазами по железной решетке над перроном. — Нет, у него старый магазин велосипедов. Тебе понравится, вот увидишь. — Он или магазин? — И то и другое. Они улыбнулись, не глядя друг на друга. — Когда ты с ним познакомился? — На последних соревнованиях. Я тогда еще не знал, что он… — подыскивая слова, Гвидо всматривался в стену из красного кирпича, поросшего мхом, — … что он как ты. Я узнал об этом в конце гонки. Отец никогда не говорил ему о других посланниках. И Ансельмо только сейчас задумался почему. Потом вспомнил, что во время этого последнего соревнования Гвидо попал в аварию. Между собой они всегда называли это «аварией». Ансельмо знал, что с того дня отец не мог больше сесть на велосипед, но он никогда не рассказывал сыну, что именно там произошло. И сейчас был не самый подходящий момент для столь деликатного вопроса. Поэтому Ансельмо задал другой: — Нас только двое… таких? — Нет. Посланников много, они везде. — Ты знаешь других? — Я — нет. — А он? — Он нам и скажет. Город остался позади. За окном поплыли луга, словно тихие волны бескрайнего моря. Гвидо посмотрел на сына и поймал на себе его взгляд. — Это Дзено спас меня тогда, — признался он. Девочки встретились в начале улицы Джентилини в половине пятого. Они в первый раз возвращались в мастерскую втроем с того дня, когда стирали ржавчину с рамы старой «Грациеллы», купленной на Порта Портезе, но никто из них не обратил на это внимания. Они шли молча, и каждая была занята своими мыслями, очень разными и одинаково далекими. Дверь мастерской оказалась открыта, играло радио. С каждым шагом звуки становились все отчетливей. Ни хоров, ни оркестров. Дьявольский грохот и металлическое эхо электрогитары зазвучали в ушах Греты тревожной сиреной. Она села на велосипед и понеслась к мастерской, оставив подруг далеко позади. — Грета! — приветствовал ее Шагалыч. Художник вынырнул из тени, освобождая нос и рот от маски и держа в руках баллончик спрея. Подойдя ближе, он мимоходом улыбнулся Грете и выглянул на улицу. Увидев Лючию, Шагалыч разулыбался по-настоящему. — Тебе сюда нельзя! Я еще не закончил! — закричал он, даже не поздоровавшись с музой. — Но мне интересно! Лючия засияла и ускорила шаг. Остановить ее было невозможно. Эмма и Грета обменялись хмурыми взглядами. — Его нет? — спросила вполголоса рыжая. — Нет. — Значит, мы сейчас заходим. Ты садишься на диван и делаешь вид, что все в порядке. В остальном положись на меня. Грета послушно вошла в мастерскую. — Что это за музыка? — просила Эмма у художника-велосипедиста. — Метал. Тебе нравится? Эмма не стала даже рассматривать возможные варианты ответа на этот вопрос. — Ты видела мой велосипед, Эмма? — прощебетала Лючия. — Он в стиле либерти. Это понятно по шарам. На этот раз Эмма вынуждена была ответить, хотя по-прежнему не испытывала ни малейшего желания: — Да он и на велосипед-то не похож. Художник и муза посмотрели на нее, не понимая, похвала это или упрек. — В смысле не похож на тот велосипед… ну, каким он был раньше. Вздох облегчения у обоих. — Ты что, сам все это сделал? — А то, — промурлыкал довольный Шагалыч. — Без помощи Гвидо? — Ну да. — И Ансельмо? — Ну да. — А кстати, — спросила Эмма, подведя разговор к этим именам с грацией змеи, — где они сейчас? В ее уловках не было никакой необходимости. Шагалыч ответил ей так, будто и не собирался делать тайны из отъезда Гвидо и Ансельмо. — В Милане. Их не будет несколько дней. Грета побледнела. — Зачем? — спросила она очень тихо. Ее никто не услышал. — Зачем они туда поехали? — допытывалась Эмма. — В гости к какому-то другу-велосипедисту. — А когда вернутся? Шагалыч понятия не имел, что ответить: этот вопрос его, похоже, нисколько не интересовал. — Не знаю. Маленькое существо в голове Греты победно усмехнулось, но, кажется, кричать пока не собиралось. Эмма оставила двух голубков ворковать около велосипеда и села рядом с Гретой на диван: — Попробуй позвонить еще раз. Он, наверное, был в поезде и телефон не ловил… Грета покачала головой. — Да ладно тебе. Он сейчас ответит, и все прояснится. Молчание. — Меня бесит, когда ты такая! Эмма вскочила, сунула руку в карман толстовки и выхватила у Греты телефон. — Отдай! — Ни за что, — решительно отказалась Эмма. — Что ты собираешься делать? — набросилась на нее Грета. Эмма отодвинулась на безопасное расстояние и стала искать номер Ансельмо. Гудки раздались раньше, чем Грета успела вырвать телефон. Не занято. — Сейчас ты его поблагодаришь за записку и кассету. Без истерики и паранойи. Как будто ничего не произошло, — наставляла Килдэр, возвращая Грете мобильный. — И пожалуйста, постарайся улыбаться, не дуйся, в телефон это слышно. Прежде чем Грета успела переварить приказы подруги, в трубке раздался мягкий голос Ансельмо: — Привет. Грета улыбнулась — непроизвольно, не думая о советах Эммы: — Привет. — Как дела? Грета замолчала. Вопрос был слишком трудным. Эмма фыркнула и ущипнула подругу, чтобы та не превратилась в статую изо льда. — Ай! — Что с тобой? — Нет, ничего… Эмма смотрела на нее с видом человека, который не простит ни малейшей ошибки. — Все хорошо! Сегодня такое солнце! Подруга подняла вверх большой палец в знак одобрения. — Да, здесь тоже солнечно. — Где «здесь»? Ты не в Риме? |