Онлайн книга «Вторжение. Земля за Туманом»
По его знаку злобно зыркающего пленника оттеснили в сторону. Брат Магритэ был пока не нужен. — Для начала расскажи мне о правителе этой страны. Кто он такой? На что способен? Чего от него можно ждать? Как он поступит, узнав о захвате своего города? Расскажи мне все о вашем Пэрэздент-хане. — Пэрэздент? Хан? — в глазах русинки отразилось недоумение. Потом по пухлым губам пленницы скользнула слабая улыбка. И отнюдь не благоговейная. — Он не хан… — сказала она. — Он просто пре-зи-дент. — Так он даже и не хан? — удивился Субудэй. — Может быть, наследник хана? Или его ставленник? — Скорее ставленник. Только не хана. — Ничего не понимаю. Тогда почему ему подчиняется твой народ? Кто он? Темник? Нойон? Отважный нукер или прославленный богатур? — Нет, он… того… — еще одна непонятная усмешка. — Всенародно избранный. Вроде как. Субудэй задумчиво почесал щеку: — Курултай, да? — Выборы. Так это у нас называется. Президента выбирают на выборах. По крайней мере, считается, что выбирают. — Так выбирают или считается? — Субудэй пристально смотрел в глаза пленницы. Она замялась. — Трудно объяснить… «Демократия»… Похоже, русинка не лгала ему и не пыталась его обмануть. Она сама путалась в своей непростой правде. — Наша «демократия», — с каким-то странным выражением добавила пленница. Возможно, непонятное слово чужого языка, произнесенное дважды, содержало разгадку. Но воинам Великого хана такие слова были не известны. — Выборы проходят раз в шесть лет, — продолжила русинка. — Мало! — Субудэй неодобрительно мотнул головой. — Шесть лет — слишком мало. За это время мира не завоюешь. — Мира? — пухлые губы Магритэ скривились. — У себя бы порядок навести! Но вообще-то после выборов можно и переизбираться. Еще на шесть лет. Да и потом… Не обязательно вовсе отходить от власти. Есть разные варианты. — Тогда какой смысл вообще проводить курултай каждые шесть лет? — задал Субудэй очевидный вопрос. — Не лучше ли единожды избрать достойнейшего из достойнейших и поднять его на белом войлоке к Синему Небу, как мы в свое время подняли над собой Великого хана. И пусть достойнейший властвует до конца своих дней. Разве это плохо? — Хорошо, наверное, — согласилась русинка. — Только вот с достойнейшими как-то оно… В общем, не всегда и не все удачно складывается. — Почему? — удивленно спросил Субудэй. — Твой народ слеп и глух? Или вы настолько глупы, что вам не важно, кто стоит над вами и кто вами правит? Разве вы не способны понять, кого надо поднимать на кошме к небу, а кого — не нужно? Русинка вздохнула: — Никто никого никуда у нас не поднимает. Здесь все делается по-другому. — Как? — Ну… В общем, обходимся пока без белого войлока и без синего неба. Субудэй нахмурился: — Без одобрения небес никто не станет великим правителем на земле. — Может быть, очень даже может быть, — не стала спорить Магритэ. — Но у нас сложилось иначе. Ярлык на верховную власть наши правители ищут не на небе, а на земле. — Плохо сложилось, — осуждающе прицокнул языком Субудэй. — Разве на земле может что-то заменить волю Извечного Синего Неба? По губам пленницы скользнула невеселая улыбка. — Кое-что может… Дальше Магритэ заговорила скороговоркой, словно читая заклинание на своем языке. Странные, незнакомые и труднопроизносимые слова сыпались из ее уст одно за другим: — «Институт-преемничества-административный-ресурс-лоббирование-финансирование политические-технологии». Ах, да, чуть не забыла. «Конституция» еще. Ну и «волеизъявление-электората». Так, постольку-поскольку… * * * Маргарита замолчала, запоздало сообразив, что на этот раз старый монгол с изуродованным лицом вряд ли сможет осмыслить то, что она рассказывает. Ну да, так и есть… — Сколько непонятных слов ты произносишь, ничего не говоря по существу! — поморщился одноглазый старик. — Это что, всё имена ваших богов? — Богов? Нет… Хотя… Для кого-то… В некотором роде… Монгол раздраженно тряхнул головой: — В роде? В каком роде? Скажи мне, русинка, из каких родов и из каких кланов вы выбираете себе властителей? — Кланы? — Она вновь не смогла сдержать улыбки. А ведь хорошо сказано и верно подмечено. Этот непосредственный дикарь, сам того не ведая, бьет своими простыми вопросами, что называется, не в бровь, а в глаз. — Женщина, не зли меня! Я спросил тебя, кому дозволено становиться вашими властителями? Отвечай! — Вообще-то считается, что выбрать в президенты могут любого, — ответила она. Вдаваться в подробности избирательного права и рассказывать о возрастном и гражданском цензе сейчас не было нужды. Простые вопросы подразумевали простые ответы. — Любого?! — Старик на секунду опешил. Потом — расхохотался. — На вашем курултае могут выбрать даже тебя? Даже его? — Монгол указал на Митьку. — Ну да… — ответила Маргарита. — Не выберут, конечно. Ни меня, ни его. Но по закону — могут. — А для чего нужен закон, который позволяет становиться правителем тем, кто им все равно никогда не станет? Она пожала плечами: — Вероятно, для того, чтобы создать видимость возможности. — К чему такие сложности? — недоумевал монгол. Наверное, правильно недоумевал. Маргарита развела руками. Ответа на этот вопрос она не знала. — Скажи мне, Магритэ, а борются ли между собой претенденты на трон Пэрэздента? — прозвучал следующий вопрос. — Или у вас не принято драться за власть? — О, еще как принято! У нас за власть иногда дерутся так, как не снилось вашим ханам. Монгол заинтересовался: — Ну-ка, ну-ка, расскажи! Как дерутся? Бьются в поединках? Сходятся в великих сражениях? Подсылают убийц? Подсыпают отраву? — Ну… — Маргарита растерялась. — Всякое вообще-то случается. Но обычно обходится без большой крови. — Не понимаю! Как захватить большую власть без большой крови? — Есть разные способы. Можно, к примеру, облить противника грязью так, что тот вовек не отмоется, или… — Зачем? — изумленно перебил ее старик. — Зачем выливать на врага грязь, если можно засыпать его стрелами? Маргарита вздохнула: — Вообще-то у нас все решают не стрелы, а деньги. — Деньги? — разочарованно переспросил одноглазый монгол. — Да, такое нашим ханам действительно не снилось. Если в вашей стране деньги важнее всего остального, значит, ваши властители зависят от купцов, ростовщиков и своих собственных баскаков? Но разве может воля таких властителей быть свободной, решения — честными, а помыслы — чистыми? Разве могут они думать о благе всего народа, а не только лишь о благе тех, кто привел их к власти, кто заплатил за их власть и кто может их этой власти лишить? |