Онлайн книга «Счастливо оставаться!»
|
– Я не понимаю, – с набитым ртом рассуждала Виктория. – Ты же отец! Чего ты так пугаешься. Неужели твоя бывшая жена не обсуждала с тобой… – Я был на сборах, – вяло оборонялся Гена. – Когда Стас родился, я… – Это неважно! – не без удовольствия подвела итог истребительница котлет. – Между супругами не должно быть секретов. Неужели тебе не интересно, как появится на свет наша девочка? Вольчик постеснялся сказать, что вообще-то не очень, а поэтому старательно затряс головой. Ночью Вику рвало, и с каждым позывом наполнялась влагой постель, и Гена мужественно подставлял размахренным в желудке котлетам пластиковое ведро до тех пор, пока измученная супруга не завопила во весь голос: – Это во́ды! – А-а-а?! – встрепенулся Вольчик. – Попить принести? – Во́ды отходят! – истошно орала Вика и требовала телефон. Гена вызывал «Скорую». Диспетчер зачем-то уточнял возраст роженицы, примерный срок родов, бестактно требовал отчета о характере выделений и наконец назвал будущего отца истеричкой. – Ждите! – пообещала трубка и затрещала короткими гудками. Пока ждали, изучали список необходимых вещей, нашли только зеленку, к ней прибавили одноразовые станки, тапочки и паспорт. Вика посмотрела на часы – было ровно 2.30 – и схватилась за телефон. – Я рожаю, – радостно сообщила она сестрам Баттерфляй, только-только завершившим свой трудовой день. – Да не больно мне, – засмеялась когда-то главная бабочка. – Даже живот не болит. Те, видимо, поинтересовались, а хорошо ли это, и, успокоившись, пожелали удачи. Следующая по списку была мама. Впрочем, до мамы дело не дошло, потому что до Вики «дошла» «Скорая помощь». – Готовы? – устало поинтересовалась фельдшерица. Вольчики весело замахали руками и затрясли головами. – А это что? – зашипела та, тыча пальцем в заплывшие жирком крылышки. Вика с недоумением начала разглядывать собственные руки. – Кольцо. – Какое кольцо?! – возмутился белый халат. – Это, я спрашиваю, что? – Маникюр? – робко поинтересовалась Виктория. – А ну срезайте! – строго приказала фельдшер и приготовилась ждать. – Зачем? – изумилась Вика. – Сказала – срезайте. А то в роддоме срежут. Додумалась тоже! Ты куда собралась? Рожать?! Или на дискотеку? Вольчик обиделась и заплакала. Фельдшерица осталась довольна реакцией роженицы и милостиво пояснила: – Не положено! Полная санация. Сидя у себя в коттедже за экстренным маникюром, Вика еще верила в сказку о «полной санации», поэтому легко рассталась с большим количеством женских мелочей – от пилки для ногтей до красивой ночной сорочки – при входе в «чистилище» городского роддома. Роженицу Вольчик, прошедшую через полный набор процедур и теперь сиявшую стерильной чистотой, препроводили под строгие очи дежурного врача, поднятого звонком из приемного отделения. – Что-о-о-о? Подержать внизу не могли, что ли? – заворчал уставший за смену доктор. – Мне дежурство сдавать через час… На ком эта ваша Вольчик висеть будет? Как выяснилось часом позже, вешалка для нее была подготовлена заблаговременно в лице заведующей отделением Алевтины Петровны Уткиной. О ее мастерстве и деловитости в Краснодаре ходили легенды, рожать у Уткиной было не просто безопасно, но уже и статусно. – И у кого вы рожали? – брезгливо морщила носик молодая мамаша, качающая в сквере коляску. – Так вот и так вот. У Алевтины Петровны, – отвечала непрезентабельная с виду еще одна молодая мамаша. – У Алевтины Петровны? – не верила своим ушам мамаша номер один. – У Уткиной? Получив положительный ответ, быстро успокаивалась и приглашала дружить уж очень с виду непрезентабельную мамашу номер два. Так формировались целые сообщества молодых матерей имени Алевтины Петровны Уткиной. Активным членом такого сообщества предстояло стать и Виктории Вольчик, на встречу с которой так спешила знаменитая обладательница птичьей фамилии. Разумеется, не бескорыстно. Но, стоит добавить, к чести Алевтины Петровны, всегда добросовестно и ответственно. Уткина искренно любила свою профессию, себя в профессии, своих девочек и свои гонорары. Вот и сегодня она просто любовалась своей новой пациенткой, умоляющей принять экстренные меры. – Ложись, ласточка, сейчас я тебя посмотрю. – Меня уже смотрел он, – капризно поджав расплывшиеся по лицу губы, сообщила Вика. – Альберт? Мы знаем. Виктория оглянулась по сторонам, пытаясь обнаружить хотя бы одного человека, присутствие которого позволило бы произносить Уткиной это величественное «мы». Алевтина Петровна ласково погладила свою протеже по животу и нежно заворковала: – А схваточек-то у нас нет. И водички-то у девочки нашей маловато. Вот мы сейчас мою красавицу простимулируем… – Посмотрела на часы. – И скоренько родим… Вика возмутилась: – Не надо мне никакой стимуляции! Я хочу рожать сама! Естественным образом, – потребовала теоретически грамотная роженица. – И рожай на здоровье, – продолжала нежно крякать Уткина. – Говорю же – приедь заранее, я тебя откапаю, подготовлю, понаблюдаю – и в срок родим… Не-е-ет, они сами… Сами… Сами с усами. Стимулируем! – крякнула Алевтина Петровна в коридор и присела на кровать. Вика уливалась слезами: все шло наперекосяк, не так, как она планировала, по-дурацки. По-дурацки крякала Уткина, по-дурацки ставили систему, по-дурацки задавали вопросы и зачем-то заглядывали под простыню, сопровождая таинственным: «Два пальца, три пальца…» Наконец-то Алевтина Петровна посмотрела на часы и скомандовала: «На кресло!» Возлежащую на кресле Вику просили о невозможном и кричали: «Какай! Какай вниз!» Роженица возмущалась и жалобно просила: «Я здесь не могу! Пустите меня в туалет». В туалет пускать отказывались и бестактно переглядывались между собой. «Они думают, я сумасшедшая!» – догадалась Вика и разом устала, отчего Алевтина Петровна рассвирепела и хлопнула роженицу по голому бедру. – А ну прекрати истерику! Тужься! – Я тужусь, – залилась слезами Вика. – Плохо! Плохо тужишься, озорница! – прикрикнула на роженицу пожилая акушерка и панибратски окликнула Уткину: – Аля! Аля подскочила и заворковала: – Давай! Давай! Давай! Ну… Вика и дала… Девочку Дарью Геннадьевну Вольчик весом 2750 г и ростом 52 сантиметра. На часах было 14.21. Дашку крутили, хлопали по попе, радовались, что та орет, и тестировали по Апгару. Уткина хмурилась и выжидательно смотрела на неонатолога. Неонатолог – на Дашку. Дашка – в никуда. А новоиспеченная мамаша требовала приложить новорожденную барышню к груди, дабы восстановить прерванную насильно связь. |