Онлайн книга «Счастливо оставаться!»
|
– Который час? – полюбопытствовал Виктор Сергеевич у копошащейся в коридоре горничной. – А? – не поняла Нина сути вопроса. – Который час? – переспросил Мальцев, сознательно оттягивая момент встречи с семьей. Горничная беззубо разулыбалась и вожделенно уставилась на отдыхающего. Догадавшись, что ответа он не дождется, Виктор Сергеевич обронил печальное «спасибо» и направился к лестнице, ведущей на третий этаж. Дверь в триста одиннадцатый номер была приоткрыта: там обреталась долгожданная родина. Оттуда до Виктора Сергеевича донеслось бойкое Марусино пение: На лошадке оловянной Скачет всадник оловянный С ме-е-е-едною трубо-о-о-ю… Всадник с медною трубою, Ты возьми меня с собою, Вса-а-а-адник оловянный… Тара-тара-тара-тара… Тара-тара-тара-тара… – перешла Машка на музыкальную морзянку, очевидно, испытывая несказанное удовольствие от своего «тара-тара», и заголосила еще громче, причем совсем уже невпопад. По коридору проходили прибывшие с пляжа пансионатцы, замедляли шаги у двери в триста одиннадцатый и понимающе улыбались, видя рядом с дверью переминавшегося с ноги на ногу главу семейства. – Хорошо поет девочка! – льстили они Мальцеву и лукаво отводили глаза. Деваться было некуда – не вечно же стоять ему под дверью в ожидании, пока Маруся прервет свое «тара-тара», – и Виктор Сергеевич решительно шагнул. Машка, увидев испарившегося с утра, как она думала, папашу, соскочила с кровати и обрушила на вошедшего шквал вопросов: – Ну как? Тебя отпустили? Завтра едем? Мальцев, совершенно растерявшийся, не нашел ничего другого, как вместо «Здравствуй, дочь», «Как дела, дочь?», спросить: – А где мама? – В город спустилась, – надулась Маруся и почесала ногу. – Зачем? – Сказала, в аптеку и на рынок. – А ты чего не пошла? – уводил дочь в сторону Виктор Сергеевич. – Мама велела тебя ждать… – Значит, мама тебе сказала, где я был? – нащупывал Мальцев возможные варианты, подозревая жену в нравственной диверсии. – На корабле, – уверенно заявила Машка. – Где-е-е? – чуть не подавился Виктор Сергеевич. – На корабле, – подтвердила Маруся. – Груз досматривал. – А какой, тебе мама не сказала? – Сказала. – И какой? – Стра-те-ги-чес-ки важ-ный, – со знанием дела заявила Машка и таинственно уточнила: – Таможня дала добро? Мальцев сдвинул брови и хмыкнул что-то невразумительное. – Никакого покоя! – очень по-женски заявила Маруся и скомандовала: – В душ! И обедать! Виктор Сергеевич представил, с каким выражением лица плела его супруга детективную историю о досмотре стратегического груза, как раздувалась от гордости за отца наивная Машка, как она бегала по берегу и таращилась на российские корабли, подбегая к матери и шелестя ей в ухо: «Какой? Этот?» И ему стало невыносимо стыдно перед семьей за оказанное доверие и очень захотелось рассказать правду. Мальцев было набрал в грудь воздуху, а потом – сдулся и обреченно отправился в душ. Стоя под струями воды, Виктор Сергеевич продумывал предстоящий разговор с женой. «Скажу – прости, мол, меня дурака, такое больше не повторится». Перед глазами всплыло Тамарино лицо, и заготовленная фраза была отвергнута, как недопустимая. Или: «Я виноват, Том. Ну бывает же?» И снова по воображаемому лицу супруги промелькнула какая-то презрительная тень. «Да ну вас, на хрен! – возмутился про себя Мальцев. – Что я, пацан, что ли? Оправдываться?!» Из душа Виктор Сергеевич вышел бодрым и решительным. Бодро и решительно он вместе с дочерью вышел из триста одиннадцатого номера. Бодро и решительно спустился вниз на ресепшн. Бодро и решительно направился к столовой, но, увидев Тамару, стоящую в толпе отдыхающих, бодро и решительно зашагал обратно. – Пап! – изумилась Машка. – Ты куда? Вон же мама! – Забыл, Маруся! Телефон в номере. А вдруг позвонят? – С корабля? – заговорщицки поддержала его Машка. – С корабля, – уверил ее Виктор Сергеевич и вставил в рот сигарету. – Иди к маме. Я сейчас. – Давай, – скомандовала Маруся и махнула рукой. В этот момент в столовую начали запускать отдыхающих. Это был миг великого перемирия, подобный великому перемирию хищников и травоядных, утоляющих жажду у водопоя. Память о нем всколыхнулась в животном бессознательном Мальцева, и Виктор Сергеевич обреченно побрел в столовую. – Ви-и-и-тя! – нарочито радостно поприветствовала мужа Тамара. – Ты вернулся? Мальцев кивнул головой и попытался скрепить жуткое мгновение счастливой встречи ритуальным поцелуем в щечку. Маруся внимательно смотрела на родителей, интуитивно чувствуя какой-то подвох. Тамара, не отводя глаз от дочери, с готовностью подставила щеку супругу. Виктор Сергеевич приложился, старательно вытягивая губы, и обнаружил, что, невзирая на жуткую духоту в столовой, щека была холодная, как гранитная плита. Виктор Сергеевич физически ощутил разряды негодования, исходящие от супруги. Машка, зафиксировавшая момент родительского воссоединения, тактично потупилась. И слава богу! Иначе ее взору предстала бы кривая материнская улыбка, потащившая за собой добрую половину лица, и бесцельно блуждающий, виноватый отцовский взор. – Ну что? – полюбопытствовала Мальцева. – Помог родине? – Военная тайна, – буркнул супруг и сел за стол. – Даже не смею расспрашивать… – Да уж, не стоит, – согласился Виктор Сергеевич и залпом выпил согревшийся в адской жаре столовой компот. – Пить хочется? – ехидно уточнила Тамара. Мальцев угрюмо посмотрел на жену и ничего не ответил. Помощь пришла неожиданно: – Пап, хочешь я тебе фанту куплю? – с легкой надеждой на взаимность предложила Мария Викторовна. Виктор беспомощно посмотрел на жену, ожидая разъяснительного сигнала. Тамара самоустранилась. Пока Машка пытала отца на предмет приобретения жаждоутоляющей продукции, явились Истомины и активно перешли к процедуре приветствия. Встреча с ними в понимании Виктора Сергеевича Мальцева никак не могла быть причислена к разряду долгожданных, но в данном случае выбирать было не из чего. – Маруся, – расплылся в улыбке сидящий на раскаленной сковородке папаша, – не купишь ли ты… – Куплю! – молниеносно сориентировалась девочка и скомандовала: – Деньги! – Сорок рублей, – подсказал Женя Истомин и вожделенно облизнулся. Мальцев выдал триста и велел приобрести семь штук. Машка закатила глаза и возмутилась: – А как я их дотащу-то?! |