Онлайн книга «Изгнание в рай»
|
– Я ж говорил вам: электроника сама решает – когда снимать, когда не снимать, – усмехнулся болгарин. – Хорошо, давайте дальше посмотрим, когда я прибегаю, а тут почти пожар! …Однако следующим изображением стали мы с Манолом. Вместе входим в кухню, я показываю ему на сгоревший пирог… – Странно, – нахмурился болгарин. И взглянул на меня подозрительно: – Вы тут ничего не стирали? – Конечно, нет! – психанула я. – Во-первых, я не умею. А во‑вторых, какой мне смысл – если я сама, допустим, сожгла пирог – вызывать вас и разводить панику?! – Да нет, нет, конечно, нет никакого смысла, – растерянно молвил Манол. – Но в чем тогда дело?! – чуть не плача выкрикнула я. – Как это все объяснить? – Да не волнуйтесь вы, Юна! – расщедрился на улыбку он. – Я вам все сейчас очень убедительно аргументирую. В доме – перебор с электроникой. И она иногда слишком много на себя берет. Уборка автоматическая, постели сами убираются. Слишком наворотили, отсюда и все беды. Зачем поручать технике вещи, которые издавна горничные делали? Вот мы и получаем парадокс, когда слишком умный мозг не может справиться с простейшей задачей. – Но в печи куча степеней защиты, – парировала я. – На все случаи! Антипригарная форма. Специальный датчик, если пирог только начинает подгорать. А главное – никакая хозяйка не доверит «умному дому» самому включать духовку. Она всегда сделает эта сама. – Ой, ну подумаешь, – отмахнулся Манол. – Дала электроника сбой. Хотите – мы вам компенсируем стоимость муки и прочего, что там на тесто пошло. – Да не надо мне ничего компенсировать, – вздохнула я. Мне бы понять: почему вдруг?! Дом, прежде столь предупредительный, заботливый, стал проявлять ко мне агрессию. За что? Мы с Маришей ему ничего плохого не делали. Вошли, правда, в секретную комнату с детскими платьями. Может, нельзя было? Но почему? И я упорно повторила: – Не верю я в восстание машин… Давайте все-таки посмотрим записи с внешних камер. Раз электроника глючит – в дом запросто мог кто-то войти. А ваши хваленые сирены и прочие датчики не сработали. – Ну, давайте смотреть, – неохотно произнес Манол. – Хотя у меня рабочий день уже закончился. – Ничего, – безжалостно молвила я. – Попросите, чтоб заплатили сверхурочные. Болгарин вывел на экраны изображения с уличных камер. Спросил устало: – С какого времени будем смотреть? Только – уверяю вас! – случись что подозрительное, мы бы и у себя, в конторе, увидели. Но я упрямо произнесла: – Давайте на быстрой промотке, но прямо с утра. С десяти, когда мы с Маришкой ушли на пляж, а потом уехали в город. – Как прикажете. – Он нажал на «play» и лениво раскинулся в кресле. Впрочем, уже через пару секунд насторожился, прильнул к экрану, вдавил кнопку «стоп». Я тоже вздрогнула, прищурилась на монитор. На улице, у забора – точно под видеокамерой – стояла женщина. Внимательно смотрела в объектив – и улыбалась. Насмешливо, едко. – Что ей тут надо? – возмущенно пробормотал Манол. Вновь нажал на воспроизведение, нахмурился еще больше – однако ничего интересного не последовало. Дама медленно, с достоинством, обернулась – и двинула прочь. Манол вздохнул облегченно, молвил: – Обычная зевака. Ничего плохого не делала. Потому в конторе тревогу и не подняли. – Да… – с трудом выдохнула я. Я ничего не стала говорить болгарину. Но тетку, что насмешливо мне улыбалась, я узнала сразу. Это была Лариса. Жена Максима Петровича. * * * Мой любовник снял трубку на втором гудке. Я не стала тратить время на table talk – бухнула сразу: – Макс. Твоя жена здесь. Пауза. Кашлянул. Наконец произнес – а голос фальшивый-фальшивый: – Ты уверена, Юночка? Я перебила, заорала в ответ: – Это ты очки носишь, а у меня зрение в порядке! Она под забором стояла и прямо в видеокамеру пялилась! – Вот чертова баба! – устало выдохнул он. – Ты, я смотрю, и не удивился. Значит, знал? Знал, да?! – Нет, Юна, что ты! – горячо возразил он. – Конечно, не знал. Я просто видел, что она злится, ревнует… – Ну удружил! Ну спасибо! Обещал мне: милое, райское, безопасное место! И вообще клялся, что твоя жена про нас не в курсе! – Она правда была не в курсе. Очень долго, – раздраженно пробормотал Макс. – А совсем недавно нас выследила. Узнала, что у меня дочь. Ну, и понесло ее… – Извиняйся. Падай в ноги. Моли о пощаде. Или разводись, – перечислила варианты я. – Да ничего она не слушает… – заблеял Макс. – Заладила: предатель, ненавижу, отомщу! Понимаешь, так еще сложилось неудачно, что раньше она всегда была занята. Хозяйство, дети, кружки. А теперь сыновья уехали и ей просто делать нечего. Вот и сует свой нос, куда не надо. – Слушай, не надо оправдываться, – перебила я. – Мне плевать, как ты будешь разбираться со своей женой. Скажи, что делать нам?! – А что тут можно сделать? Не обращай внимания. Потерпи. В вашу крепость она все равно не проберется, – жалобно произнес Макс. – Лариса не диверсант. – То есть ты предлагаешь мне забаррикадироваться и держать осаду, – саркастически произнесла я. – Нет уж, мой милый, спасибо. Я возвращаюсь домой. Хвала моему не слишком щедрому любовнику – он не стал упрекать, что стоимость аренды не возвращается. Лишь вздохнул горько: – А как же море? Ты написала заявление до сентября, у Маришки каникулы, для ее астмы юг очень полезен… – Спасибо, но мы лучше в Москве. – Лариса тебе что-нибудь уже наговорила? Сделала? – запоздало поинтересовался Макс. Я на секунду задумалась. Манол клялся всеми христианскими святыми, репутацией фирмы и своей собственной, что в дом, когда тот стоит на охране, никто войти не мог. Сгоревший мой кулинарный шедевр – недоразумение, ничего больше. И женщина, что попала в объектив видеокамеры, отношения к этому иметь не может. Категорически. Потому я неохотно произнесла: – Пока ничего она мне не сделала. Просто возле дома околачивалась. Думаешь, приятно? – Слава богу, – облегченно выдохнул Макс. И с жаром продолжил: – Ну, и потерпи пару дней. Ей надоест. Или, если еще раз увидишь, полицию вызови. Жалобу напиши, что она тебя преследует. – Слушай, а ты сам никак со своей женой разобраться не можешь? – возмущенно произнесла я. И тут он наконец взорвался: – Она ушла от меня! И деньги мои украла. |