Онлайн книга «Истории моей мамы»
|
– Уезжай в город. У нас тебе все равно жизни не дадут. За ворота не сможешь выйти. Женщины первые заклюют. От страха. – За что? – Было бы за что, вообще бы убили. Что я тебе объясняю, ты и сама все понимаешь. Не надо было в машине с мужчиной ездить. Где была твоя голова? – Ничего не было! Мы разговаривали! – закричала Мадина. – Ты никому ничего не докажешь. Слухи живут дольше, чем правда. Уезжай. – Здесь мой дом, куда я поеду? К кому? – Мадина плакала. – Не выгоняйте меня. Хотите, я к врачу схожу, справку принесу, что я девушка? Что мне сделать? – Я не знаю, что делать… Говорят, я тоже виновата – тебя на конкурс отправила. А не должна была. – Нина Теймуразовна покачала головой и ушла. Вечером пришла с работы Валя. Села на стул и не двигалась. – Мама, что случилось? – спросила Мадина. – Меня хотят с работы уволить. – За что? – Говорят, что плохо тебя воспитывала. Недоглядела за тобой. – Мам, ты же знаешь, что ничего не было! – Знаю, все знаю. Только как мы жить дальше будем? Мне сказали, что Нина Теймуразовна к нам приходила. Тебя уволили? – Да. Родители потребовали. – Ой, дочка, как мы выдержим? И помощи попросить не у кого. Кто нас защитит? Ни родни, ни мужчин. – Мама! Хочешь, я уеду? В город! Ты одна будешь спокойно жить! – Не смогу я жить без тебя. Какое спокойствие, когда ты далеко? И где ты там будешь? Что люди скажут? Что-то мне нехорошо, пойду на улицу, подышу. Валя села под старым абрикосовым деревом, единственной гордостью их крошечного участка. И вот не везет так не везет. Своей главной ветвью, на которой вызревали самые красивые и сочные плоды, дерево клонилось на наш участок, оказываясь за забором. Вот в этот момент, когда Валя села под дерево, я вышла сорвать абрикос. – Ольга? Ты, что ли? – удивилась Валя. – Когда приехала? – Сегодня, в отпуск, – ответила я. За всеми волнениями и переживаниями Валя пропустила мимо ушей сплетни женщин. А уж когда я приезжала, у них рты вообще не закрывались. – Что-то случилось у вас? – спросила я. – На тебе лица нет. – Такое случилось, Олечка, что даже сразу и не знаю, как рассказать, – вздохнула Валя и заплакала. – А тебе мать ничего не говорила? – Нет, только грозилась, что брюки мои разрежет. Все как всегда, – засмеялась я. – И ты же знаешь: мать за слухами не следит. А где Мадина? Как у нее дела? И тут Валя не сдержалась. Заплакала горько, в голос, как плачут на похоронах. Ну и что мне оставалось? Только пролезть через дыру в заборе и сесть рядом. Она мне все рассказала про жениха, про то, что Мадину из школы уволили за аморальное поведение, а ее хотят из магазина выгнать, и тогда вообще жить не на что будет. И самое страшное – парни Мадину избили, за волосы волокли. Никто не заступился. И что теперь с ними будет – никому не известно. Она и уехать готова, и дом продать, лишь бы дочь руки на себя не наложила. А у нас ее довести быстро могут – до магазина дойдет, а домой не вернется. – В магазине мне сказали, что у нас есть неделя. Собраться и уехать. – Это еще с чего такие условия? Валя плакала. – Так, перестань. Я все поняла. Ты чего хочешь добиться? – Как – чего? – ахнула Валя. Она не привыкла, чтобы женщины так разговаривали и такие вопросы задавали. Там ведь как – поохают, посокрушаются, языками поцокают, и все, по дворам сидят, как мыши, и не высовываются. – Скажи мне конкретно, чего вы с Мадиной хотите? Наказать этих малолеток, которые ее избили? Вернуть жениха? Восстановить Мадину на работе? Начальство твое на место поставить, чтобы нервы не трепали? – А все вместе нельзя? – Валя смотрела на меня, как на пришельца из космоса. – Можно. То есть ты хочешь сказать, что вам нужно восстановить репутацию, правильно? – Да. И репутацию тоже. Мадиночка может к врачу сходить, справку взять. – Господи, ну что вы как дети беспомощные? Какая справка? – А дети Мадиночку любят, ты не думай, – разволновалась Валя. – Мадина на конкурсе самодеятельности победила! И Нина Теймуразовна на ее стороне! – Скажи мне, почему вы к моей матери не обратились? – все еще не понимала я. – Почему вы сидите и ничего не делаете? – А при чем тут Мария? – не поняла Валя. – При том, что она главный редактор газеты. А пресса у нас что? Власть. И ей плевать на то, что все вокруг говорят. Что ж вы сразу к ней не пришли? Она бы помогла! – Да чем же она поможет? – опять зарыдала Валя. – Я у нее и так взаймы взяла, чтобы Мадиночку одеть. Спасибо ей большое, не отказала. Хорошо, что ты присылаешь. Но ведь она тоже не барствует! Каждую копейку считает. Я‑то уж знаю, в магазине работаю. Все вижу. – При чем здесь деньги? – Тут уже я перестала понимать. – А на что нам жить? Мы уедем, конечно. Но в городе ведь тоже нужно устраиваться. У нас даже родственников нет. – Так вы хотите уехать или остаться? – Ольга, я тебя не понимаю. Не мучай меня. Я и так живу, как в страшном сне. Вот не знаю – выходить мне завтра на работу или нет? Если выйду – могут прогнать, позора не оберешься, а если не выйду – за прогул вычтут из зарплаты. У нас ведь тут не Москва. Ты меня спрашиваешь, а я даже не понимаю, как тебе ответить. И тут из дома вышла Мадина. Она шла, как сомнамбула. Пошла к воротам. – Мадиночка, дочка, ты куда? – подскочила Валя. – Пойду утоплюсь. Так всем легче будет, – ответила Мадина и стала дергать ручку калитки. Валя из последних сил пыталась увести дочь в дом. – Что там у вас случилось? – Во дворе появилась бабушка. – Ты вообще в курсе, что у тебя за забором происходит? – спросила ее я. – А что такое? Я же по письму ездила в соседний район. Потом материал писала. Валя, что такое? – Ну ты даешь! У тебя тут готовый материал на первую полосу, а ты не видишь! – Какой материал? – тут же заинтересовалась бабушка, как журналист падкая на сенсации. – В Министерство образования на стол попадет! – ответила я. Бабушка тут же воспользовалась дырой в заборе и вытащила блокнот из кармана фартука. Она могла менять фартуки, пиджаки и платья, но в каждом кармане у нее лежали блокнот и огрызок карандаша. – Я готова, – серьезно сказала она и принялась записывать. Я пересказала ей историю Вали. Та только всхлипывала, поддакивала и кивала. Бабушка ойкала – то ли от радости, что материал получится хорошим, то ли от того, что все проглядела, прослушала и чуть не упустила такую историю. К тому же бабушка всегда считала, что дело журналистов – вскрывать нарывы на теле общества, привлекать общественность, призывать к ответу виновных. А уж когда речь шла о правах женщин, защите детей, заботе о ветеранах, бабушкино перо становилось мечом. |