Книга Пусть всегда будут танки, страница 10 – Максим Хорсун

А вообще, трудились дружно, все переживали за общее дело, каждый старался внести какой-то свой вклад. Так было и в Калининграде, так стало и в Симферополе, куда мы переехали в августе 1968 года.

На лунодроме в симферопольском НИПе мы уже тренировались в условиях, приближенных к боевым. И дело было не только в имитации лунной поверхности на относительно небольшом участке крымской степи. Нам обеспечили запаздывание сигнала, характерное для радиосвязи Земли с Луной, камеры больше не работали в обычном телевизионном стандарте – двадцать четыре кадра в секунду, теперь максимум, на что мы могли рассчитывать, – пять кадров в секунду. То, что мы видели на мониторах, сегодня я бы сравнил с сильно тормозящей компьютерной игрой. Это все – из-за слабой силы сигнала, который по идее мы должны были получать с Луны. Увеличить мощность передатчика на «Осе» было невозможно из-за ограничений по массе и габаритам, поэтому то, чем мы располагали, не могло обеспечить бо́льшую скорость и качество передачи телеизображения. А ведь, кроме картинки, «Оса» непрерывно транслировала телеметрическую информацию о состоянии бортовых систем и о том, что происходило вне ее корпуса: приборы измеряли температуру, уровень радиации, плотность грунта.

Незаметно, ненавязчиво все, что было связано с космосом, стало частью моей жизни. Оказалось, что для этого вовсе не обязательно быть зачисленным в отряд космонавтов. Или строить ракеты и космические корабли. Я стал частью коллектива, похожего больше на семью. Вместе мы работали над одним грандиозным делом, и было абсолютно все равно, кто окажется на острие метафорического копья – Сергей Королев, Юрий Гагарин, танк «Оса» – а кто станет древком. Главное, чтобы это копье поразило цель.

К слову, с Юрием Гагариным мне посчастливилось общаться и даже работать. Первый космонавт был в общих чертах знаком с нашим проектом. В первый раз Гагарин пришел посмотреть, что творится на пункте управления «Осой». В «ОКБ-1» отдельного помещения для нас не нашлось, поэтому пришлось спешно переоборудовать резервный лабораторный корпус. Там был бардак, бухты кабелей под ногами, ящики с радиодеталями, с платами и с железками всякими вдоль стен. И еще постоянно канифолью пахло.

Гагарин пришел, заглянул через плечо командиру нашему – Ване Прокофьеву, заглянул через плечо мне: я как раз выводил «Осу» из танкового бокса. Потом он постоял возле пульта бортинженера, хмыкнул и обратился с наигранной серьезностью к Черникову:

– Зачем столько оборудования, мне понятно. Мне только непонятно, как вам удалось найти столько непьющих трактористов.

Черников рассмеялся. А я, не отрывая взгляда от своего экрана, сказал:

– Обижаете, товарищ майор. Почему это вы решили, что мы непьющие?

Гагарин широко улыбнулся и хлопнул меня по спине. С тех пор инженеры взялись беззлобно подшучивать над нами, называя «непьющими трактористами».

Сентябрь в Крыму – прекрасная пора. Небо очищается от жаркой летней дымки, и теперь над головой прозрачная и по-особенному глубокая синева. Солнце ласково, но ветер свежий, бодрящий. В эту пору мы все немного волновались: Сергей Павлович Королев лег в Москве на повторную операцию. И на эти же дни было запланировано выведение на орбиту Луны очередного спутника-шпиона. Сергей Павлович прилетел в Симферополь в конце месяца, и все тотчас же приободрились и даже разухабились.

Я столкнулся с Сергеем Павловичем буквально нос к носу в залитом солнечным светом буфете НИПа: он, как и я, зашел сюда за стаканом молока.

– О, непьющий тракторист, – конструктор пожал мне руку. – Все нормально? Жалоб нет?

– Никак нет, товарищ Королев, какие могут быть жалобы? – ответил я. – А как ваше здоровье? – В глаза бросались бледность генерального конструктора, его ссутуленные плечи и слегка заторможенные движения.

– Живы будем, пока не помрем, Василий Алексеевич! – так ответил мне Королев.

Доброжелательный тон самого главного и самого засекреченного в СССР конструктора вкупе с панибратской атмосферой, царившей в те дни на НИПе, сделали свое дело, и я позволил себе, наверное, бестактный вопрос:

– А что у вас было?

– То самое, – грустно улыбнулся Королев и ушел.

Черников, который оказался в дверях буфета, проворно отпрыгнул, пропуская Сергея Павловича, а затем решительно подошел ко мне и легонько хлопнул по затылку.

– Нашел, что спрашивать, балда! Геморройные узлы ему удалили. Из послеоперационной палаты – сразу на самолет и к нам. Даже не отлежался.

– Да уж… – смешался я. – Лучше бы о прибавке к зарплате спросил.

– Вот-вот, – кивнул Черников. – Хотя бы так. Думай в следующий раз, танкист!

Командир НИП-10 инженер-полковник Николай Бугаев старался создать для важных гостей – Сергея Павловича и его сподвижников – самые лучшие условия для труда и отдыха. Из ресторана ялтинской гостиницы «Ореанда» был выписан повар, который день и ночь колдовал над всякими яствами. Но Королеву, Черникову и остальным сотрудникам «ОКБ-1» было не до разносолов: шел планомерный штурм Луны. Новейшие королевские ракеты Н-1 и Н-2, словно трудолюбивые лошадки, доставляли на орбиту нашей соседки спутники-шпионы, которым суждено было стать глазами и ушами в будущей кампании. На НИПе кипела работа: проводились оценки параметров траектории космических аппаратов, определялись установки для коррекции, передавались на «борт» и проверялись подтверждения с «борта» – так называемые квитанции.

Поэтому уху из осетрины, свинину, тушенную с яблоками, тортики «Птичье молоко» за вечно занятыми Королевым и компанией пришлось уплетать нам – горе-танкистам. Впрочем, мы тоже пахали как проклятые.

Помню, носились мы однажды по «песочнице». Объехали гравиевую насыпь, а за ней неизвестная машина стоит. Сама как консервная банка на восьми колесах. И многочисленные антенны ее неприятно напоминают тараканьи усы.

– Вася, стоп! – приказал Прокофьев.

Я сейчас же отпустил кнопку на джойстике. «Оса» застыла на месте. Только пыль над корпусом курилась тяжелыми клубами.

– Коля, цельсь! – прозвучал очередной приказ, но Горобец уже держал неопознанный объект на мушке.

– Готов шкварить, – отозвался наш здоровяк.

Прокофьев обратился к Черникову:

– Товарищ руководитель операции, у нас неизвестный объект в зоне прямой видимости. Ждем ваших распоряжений.

Черников удивленно приподнял брови.

– Надо же… Мы не одни на Луне, товарищ капитан! Это планетоход расы хрензнактоидов с Альфы Центавра! Каковы будут ваши действия?

По пункту управления прошел шелест сдержанных смешков.

Прокофьев почесал лоб и заявил:

– Я сейчас же подам рапорт в штаб. Руководитель операции сошел с ума: бредит зелеными человечками. Беру руководство миссией на себя. Товарищ Черников, – командир экипажа строго посмотрел конструктору в глаза, – вы отстранены от командования. Покурите пока, а мы выясним, кто это и зачем к нам пожаловал. Василий, малый вперед!