Онлайн книга «Хей, Осман!»
|
Затем пришёл священник и перекрестил гробы. Он был одет попросту, как обычный крестьянин; только длинные волосы и особенная шапка выдавали в нём духовное лицо... На кладбище многие могилы украшены были резными деревянными фигурами серн. В этих могилах погребены были женщины. На вопрос Османа, что это за украшения, ему отвечали, что эти украшения должны означать ловкость женщин, какую они проявляли при жизни своей в полевых и домашних трудах. Мужские могилы украшались длинными женскими волосами; эти волосы срезали с голов своих в знак печали по умершим отцам, сыновьям и братьям их жены, дочери и сёстры... Когда погребли всех, понесли на кладбище простую местную еду и вино в кувшинах. Пили и ели. Осман и Михал также поели хлеба и пригубили виноградного сока... Меж тем селяне, и в их числе и родичи покойников, только что горевавшие отчаянно, пустились петь и плясать, заведя хороводы... Да знаjеш, моме, мори, да знаjеш, каква jе жалба за младост, на порта би ме чекала, од коньа би ме скинула у собу би ме унела, у уста би ме льубила... «Всё так, - думал Михал Гази, - всё правда! Горько стариться, горько терять молодость!..» И Михалу представляется эта самая его молодость в обличье простой сельской девицы... вот она ждёт, дожидается у ворот, а он соскакивает лихо с коня своего... а она вводит его в горницу и целует в губы... Тут явился старый певец с инструментом, наподобающим большую лютню. И наигрывая, завёл длинные песни... Тут и пляски прервались, и все, усевшись на траву, на землю, а кто и на могильные холмики, стали слушать... Осман также навострил уши и много дивился тому, что прозвучало... И вот какая была первая песня: Две кумы отправилися к куму, Две кумы ко Гречичу Манойлу: Первая - то стройная гречанка, А другая - белая влашанка. Был малютка мальчик у влашанки, У гречанки девочка родилась. Вместе кумы к куму приезжали И младенцев окрестили вместе. На рассвете, при восходе солнца, Говорила стройная гречанка: «Дорогой мой Гречич, кум Манойло! Ты возьми-ка моего ребёнка, А отдай мне мальчика влашанки, - Подложи ей девочку тихонько. Я тебе за это дам - клянуся – Вдвое больше золота, чем весит Неразумный мальчик, сын влашанки». Соблазнился он, суди Ты, Боже! Подменил детей Манойло Гречич... Две кумы отправились обратно. Вот идёт своим путём влашанка, И её ребёнок раскричался. Тут она как будто испугалась: Становилась посреди дороги, Раскрывала бережно пелёнки: Перед нею девочка, не мальчик! От досады бросила влашанка На дорогу пыльную ребёнка И пошла обратно, причитая... В дом она Манойла приходила, Речь такую говорила куму: «Так ты продал крестника за деньги! Накажи тебя Иван Креститель!» Перед ней Манойло клялся лживо: «Ничего, поверь, кума, не знаю! (На руках держал тогда Манойло Своего ребёнка.) Если лгу я, Пусть вот этим мясом напитаюсь». Со двора отправилась влашанка, Понесла пустую колыбельку. Оседлал коня Манойло Гречич И поехал ко двору гречанки. Та ему за мальчика платила, И назад Манойло возвращался. Вот он едет лесом и встречает На дороге чёрного ягнёнка. Он стрелу калёную пускает, Убивает чёрного ягнёнка. Разводил огонь он у дороги, Мясо пек и вкусно им обедал; А одно плечо в мешок свой спрятал И к родному дому подвигался. У ворот его жена встречала, Обливаясь горькими слезами. И её Манойло вопрошает: «Что, жена, с тобою приключилось?» И она всю правду рассказала: «Выпрыгнул из рук моих ребёнок, Обернулся в чёрного ягнёнка И бежать пустился по дороге...» Ей с тоскою говорил Манойло: «Ах, жена, ягнёнка повстречал я... Я стрелой убил его, изжарил И такою пищей пообедал; А одно плечо привёз с собою: Посмотри в мешок мой, что привязан У седла с овсом для вороного». Опускала мать в мешок тот руку И плечо оттуда вынимала, Не плечо ягнёнка, руку сына! Тут жена Манойлу говорила: Ах, Манойло! погубил ты род свой! За куму достойно ты наказан» [316] . Слава Богу, это всё так было!.. Окончив песню, певец принялся подкрепляться мясом, хлебом и вином... - Кто такие эти влахи? - тихо спросил Осман у Михала. Ведь это об их женщине поётся... - Влахи, - отвечал Михал, - живут на берегах реки Дунай; греки зовут Дунай Истром... - Греков не любят здесь, это я понял ясно. Но как же эти неверные обращаются со своими детьми! Готовы их убивать и продавать и даже и поедать... Разве маленькая девка и малец провинились перед Аллахом? Почему эти неверные выдумывают такие страшные мучения детям?! И отчего же не была наказана женщина, соблазнившая этого грека обменять детей?.. - Осман сделал быстрый жест рукой... - Да я знаю, что на эти вопросы нет ответа. Но я невольно вспоминаю слова Пророка, защитившего дочерей правоверных. Арабы-язычники засыпали песком новорождённых дочерей, когда рождалось их слишком много; однако Пророк повелел всех оставлять живыми. И для того, чтобы никто из женщин не оставался без защиты, Пророк дозволил каждому из правоверных иметь до четырёх жён! И даже если правоверный решится посягнуть на свою жизнь, женщины и дети получат прощение, и слабые получат прощение!.. Вспомни четвертую суру: «Тем, кого упокоят ангелы, причинившим несправедливость самим себе, они скажут: «В каком положении вы были?» И скажут они: «Мы были слабыми на земле». Они скажут: «Разве не была земля Аллаха обширной, чтобы вам переселиться в ней? » У этих убежище - геенна, и скверно это пристанище! - кроме слабых мужчин, женщин и детей, которые не могут ухитриться и не находят прямого пути. Этим, может быть, простит Аллах: ведь Аллах - извиняющий и прощающий!» [317] ... Михал, не пытаясь вступить в беседу со своим султаном, слушал его речь тихую... Но вот певец затянул новую песню, ещё более долгую, нежели первая. В этой новой песне говорилось о воеводе по имени Леко, имевшем красавицу сестру, которой имя было Роксанда или Роса. Эта красивая девушка, сестра богатого воеводы, очень гордилась своей красотой и никак не хотела избрать себе мужа. Однажды в богатое жилище её брата явились трое богатырей, их имена были: Марко, Реля и Милош. Они стали свататься за Роксанду; брат её нашёл слово похвалы для каждого из них. Однако сестра отвечала, что никогда не выйдет замуж, а хочет остаться девицей и всю свою жизнь плести девичью косу. О приехавших женихах отозвалась она дурно; одного из них назвала бродягой - наёмным воином, другого — безродным подкидышем, а третьего - сыном кобылы, по его прозванию - Кобилич... И вот что случилось далее с ними со всеми, и с девушкой в том числе: |