Онлайн книга «Во сне ты горько плакал»
|
Несколько секунд он пристально разглядывал меня, потом с видимым любопытством спросил: – За утями идете? – Да вот хочу на озеро пройти, – сказал я, снимая ружье. – Это на какое же? Я объяснил. – Ну, тут близко! – успокоил он меня и, повернув голову к реке, прислушался. – Это не вы сейчас кричали? – спросил он немного погодя. – Нет… А что? – Не знаю, кричал кто-то… Крикнет, помолчит, опять крикнет… Я хотел было идти, да Лешка забоялся, брат мой… Он снова замолчал, и я услышал частые легкие шаги. Кто-то бежал от реки сюда, к костру. – Семен, Семен! – послышался испуганный и восторженный мальчишеский голос. Из темноты на свет костра выскочил мальчик лет восьми в большой, не по росту, телогрейке. Увидев меня, он сразу остановился и, приоткрыв рот, стал переводить взгляд с меня на Семена. – Ну что? – лениво спросил Семен. – Ой, Семен! Сидит ктой-то! – Мальчик снова посмотрел на меня и перевел дух. – На двух крайних нету, а на средней сидит! Я рукой взялся, а там – ходит! – Врешь! – Большая рыбина ходит! – И он сделал рукой волнообразное движение, показывая, как «ходит». Семен вскочил, подтянул штаны и, пробормотав: «Я сейчас!», пропал в темноте. Мальчик некоторое время, не моргая, смотрел на меня, потом, не отводя от меня взгляда, ступил назад раз, ступил другой, повернулся и тоже бросился в темноту – только ноги затопотали. Скоро я услышал странную возню, приглушенные голоса, плеск воды; затем все стихло, раздались шаги, и ребята вернулись к костру. Семен нес на вытянутой руке небольшую стерлядку. Стерлядка слабо шевелила хвостом. Запихнув рыбу в полотняную сумку, Семен сел возле меня и, улыбнувшись, сказал: – Вот так и ловим. Три штуки уже поймали. – Одну я вытащил, – прошептал мальчик и, потупившись, стал теребить пуговицу на телогрейке. – Но-но! – веско произнес Семен и зловеще замолчал. Мальчик засопел и еще больше смутился. – Брат мой, – отрекомендовал мне его Семен. – Лешка. Вы не глядите, что он тихий, – притворяется… Леша пробубнил себе что-то под нос. – Что? – Семен широко открыл глаза. – Что ты сказал? – Ничего… – испугался Лешка. – Смотри у меня! – Семен исподлобья глянул на меня, и вдруг мгновенная озорная улыбка осветила его лицо, блеснули глаза, сверкнули зубы, даже уши сдвинулись. Леша тоже фыркнул, но тотчас спохватился и еще ниже опустил голову. Семен полез в карман, немного помедлил, вытащил наконец измятую пачку папирос, закурил и предложил мне. Я отказался. – Не курите, значит? – сожалеюще сказал Семен и покосился на Лешу. Потом облокотился, сладко зевнул, поежился и замер, мечтательно глядя в огонь. Лицо его затуманилось и приняло то теплое, неопределенное и поэтическое выражение, какое бывает у людей, думающих о чем-то неясном, но очень хорошем. Костер потухал, угли, остывая, подергивались красноватым пеплом; кругом стояла глухая ночная тишина, только наверху, где-то в кустах, позванивая боталом, бродила лошадь. Леша внезапно поднял голову и прислушался. – Идет ктой-то, – боязливо выговорил он и пересел ближе к Семену. – Ерунда! – сказал Семен и покосился на мое ружье. Несколько секунд прошли в безмолвии, затем явственно послышался хруст валежника. Семен загадочно посмотрел на меня и напряженно усмехнулся. – Медведь, наверно, – прошептал Леша и еще ближе подвинулся к Семену. Глаза его с расширенными зрачками стали огромными. – Полуношничаем, рыбаки? – неожиданно громко раздался хрипловатый голос, и к костру, как-то сразу обозначившись, подошел пожилой человек с ружьем. Не взглянув на нас, он вытянул ногу к огню и стал, огорченно покряхтывая, разглядывать оторвавшуюся подметку. – Ах, будь ты неладна, – бормотал он. – Вот оказия, а? Ну что, угадал я? Рыбачите? – снова обратился он к нам и поднял голову. – Э-э, да тут знакомые! – Он улыбнулся ребятам. – Что же, много наловили? Семен воровато бросил папироску в костер и строго посмотрел на Лешку. Тот фыркнул. – Маловато, Петр Андреич, – смущенно заулыбался Семен. – Разве вот под утро что будет… – А ну, покажь, покажь… Семен с готовностью вывалил рыбу из сумки. – А, стерлядки, – с удовольствием выговорил Петр Андреевич. – Ну и хорошо. Мелковаты только. – Раз на раз не приходится, Петр Андреич. – А конешно, – охотно согласился Петр Андреевич и задумался. Глядя в огонь, будто уйдя от нас куда-то, он машинально полез в карман, вынул папиросы, закурил, бросил спичку в костер и все так же бездумно проследил, как она горела маленьким ярким пламенем и, погаснув, растаяла, слилась с розовым пеплом. Был он не стар, но с глубокими морщинами на щеках, губы тонкие, нос длинный и тоже тонкий, лоб – шишковатый, узкий. Вообще лицо его производило впечатление чего-то жестокого, напряженного. Ружье у него было старое, одноствольное, с перетянутым проволокой прикладом, из сапога с оторвавшейся подметкой выглядывала портянка… – А вы что, или на Суглинки идете? – спросил вдруг Семен. – А? – вздрогнул Петр Андреевич. – На Суглинки? Почто на Суглинки? Бреду дальше… – А то ваш механик давеча полную сумку приволок оттуда. – Двух щук поймал на дорожку, – вставил Леша. – Боольшие щуки. – Это Попов-то? – спросил Петр Андреевич. – Ну, ему хорошо – он с собакой. Нет, я дойду до Овшанки, а там полевее, аккурат у реки, озерцо есть, маленькое озерцо-то… – Около Овшанки? – задумчиво переспросил Семен. – Нет, в тех краях не был я… Не приходилось. Я все больше по этому берегу места знаю. Снова помолчали. Петр Андреевич переступал с ноги на ногу, негромко покашливал. Леша свернулся калачиком возле брата. Ему было очень хорошо, это проглядывало решительно во всем: в уютной позе, в блеске глаз, частой улыбке… – Не знаешь, перевозчик у себя? – спросил Петр Андреевич. – У себя. Давеча проплыл вверх. С гармошкой плыли… Гуляют они. Сын женился. Мотьку Медуницыну из второго цеха взял. – Это рябенькая такая? – Она. Чего он хорошего в ней нашел? Я бы не женился на такой… – Ну, ты еще в этих делах не понимаешь, – усмехнулся Петр Андреевич и повернул голову в сторону перевоза, как бы надеясь услышать гуляние. – Так гуляет, говоришь, перевозчик-то? А он перевезет ли меня? – обеспокоился вдруг он. – Не повезет, пожалуй, а? А то – повезет, да и утопит? Пьяные, наверно, все… Семен тоже повернулся в сторону перевоза. – Кто ее знает, – сказал он неуверенно. – Да вы лодку-то сами отвяжите да и переедете. У него ведь их три, лодки-то. |