Книга Тайна Марии Стюарт, страница 84 – Маргарет Джордж

– Где животные? – спросил он.

Мария указала на клетки с прутьями и отверстиями для воздуха.

– Там.

– Кого вы приказали доставить?

– Двух львиц, медвежонка, волка и дикобраза.

– Львицы? – Мужчины с интересом переглянулись. – Взрослые?

– Нет, но уже не львята, – ответила Мария. – По крайней мере, так мне сказали.

Мужчины осторожно приблизились к клеткам.

– Где вы хотите разместить этих животных?

– Здесь, в Холируде, есть зверинец, – сказала она. – Потом я пошлю за животными для зверинца в Стирлинге.

«По одному делу за один раз, – подумала она. – Нужно продвигаться постепенно. Долгие годы забвения обращены вспять. Цветочные клумбы, которые мы заложили в прошлом году, уже начинают распускаться, а зверинец нужно было перестроить перед покупкой животных; львица не может долго сидеть в клетке».

Четыре Марии с веселым щебетом рассматривали растения, которые распаковывали садовники. Некоторые кусты казались мертвыми в соломенной обкладке. Но это впечатление может быть обманчивым – например, французские розы…

При мысли о Франции ясный весенний день на мгновение померк. Жизнь там больше не была легкой и радостной. Религиозные войны причинили много горя. Ее любимый дядя, герцог де Гиз, пал от руки гугенота, застреленный в спину. Почти все лидеры с обеих сторон были либо убиты, либо захвачены в плен: Антуан Наваррский погиб в бою, а принц Конде и констебль Монморанси попали в плен еще до заключения непрочного мира.

Поэт Шателяр, прикрепленный к сыну Монморанси, вернулся в Шотландию, и некоторые считали, что он имеет какую-то политическую миссию. Но он оказался глупцом, несчастной пешкой, запутавшейся в собственных чувствах. Мария с содроганием вспоминала его странное поведение, когда он прятался под ее кроватью и утверждал, что ослеплен любовью. Дело кончилось его казнью, но лорд Джеймс заверил ее, что это было сделано для ее же блага. Поэт пошел на смерть, цитируя Ронсара и признаваясь в любви к ней, «самой жестокой принцессе в мире».

Убийственная весна. Мария молила о том, чтобы на этом все закончилось. Демон насилия затаился на время, но теперь ей придется еще дольше носить траур, на этот раз по своему дяде.

Лорд Джеймс и Мейтленд, стоявшие за ее спиной на тропинке еще пустого сада, критически наблюдали за собранием.

– Очередная французская глупость, – процедил лорд Джеймс. – Ящики со всякой ерундой. Надеюсь, она оплатила доставку с доходов от своих французских владений, а не из королевской казны.

– Я рад, что она трудится над улучшением своего дома, тем более если она делает это за свой счет, – отозвался Мейтленд. – Вскоре она приведет сюда мужа, который разделит с ней все это.

Увидев, как лорд Джеймс нахмурился, он непринужденно добавил:

– Разумеется, наша королева должна выйти замуж. Это естественный порядок вещей. Но за кого? Он должен быть королевской крови. В идеальном случае он должен быть католиком, чтобы устроить ее, но не особенно ревностным, чтобы устроить ее подданных. Это трудная задача.

– Значит, идеальный кандидат должен быть католиком, который согласится, чтобы его сына воспитали в протестантской вере, – подытожил Мортон, который стоял рядом и все слышал. – Он должен быть королевской и благородной крови. Он должен быть здоровым физически и находиться в здравом уме. И предпочтительно он должен быть иностранцем.

– Примерно так, – согласил Мейтленд.

– А почему? – настаивал Мортон.

– Так Шотландия присоединится к самым великим державам Европы, и ее мощь возрастет…

– Здесь нет никого, кроме нас, – перебил Мортон. – Оставим хвастливые речи для простаков. Если она выйдет замуж за иностранного принца, то уплывет в Европу, присоединится к его двору и никогда не вернется в Шотландию. Тогда мы, лорды Конгрегации, сможем править, как собирались с самого начала. Мы будем делать это от имени маленького Джеймса, Роберта, Малькольма, или как она назовет своего сына.

– Более вероятно, от имени Игнация, Пьера или Людвига, – заметил Мейтленд.

– Значит, идут переговоры с доном Карлосом, Карлом IX и эрцгерцогом Карлом? – спросил Мортон.

Лорд Джеймс с улыбкой пожал плечами:

– Зимой письма идут медленно, а королева по-прежнему не выказывает особого интереса к этой теме.

– Это озадачивает меня, – сказал Мортон. – Она пробуждает страсть в мужчинах, но как будто остается бесстрастной. Возьмем эпизод с Джоном Гордоном, а потом скандал с французским поэтом в прошлом месяце. – Он покачал головой: – Оба умерли из-за одержимости ею.

– Странные дела, – кивнул Мейтленд.

– Бедный маленький поэт, – продолжал Мортон. – Он был марионеткой в руках у кого-то, кто хотел обесчестить королеву Шотландии. Агентом, засланным из Франции.

– Тот, кто послал его, хорошо знал королеву. Она неосмотрительна; она ведет себя слишком вольно и готова фамильярничать с каждым встречным. Она поощряла его – возможно, неумышленно, – но она танцевала с ним и висела у него на шее, – припомнил лорд Джеймс. Такое кокетство было отвратительным для него.

– То же самое она делает с этим Риччио, – недовольно произнес Мортон.

– Именно так, – согласился лорд Джеймс. – Это выглядит непристойно. У меня сложилось впечатление, что недавно она обсуждала с ним политические дела и обращалась к нему за советом.

Мортон приподнял бровь.

– Тогда нам следует позаботиться об этом, иначе мы можем лишиться своих постов. – Он переглянулся с лордом Джеймсом и Мейтлендом. – Сейчас я стал канцлером вместо Хантли, но скоро маленький итальянец может сесть нам на голову.

– Чушь! – воскликнул Мейтленд.

– Разве? Как часто вы совещались с королевой наедине после скандала с Шателяром?

Лорд Джеймс пожал плечами:

– Я не вижу никаких перемен. Естественно, она была расстроена…

– И обратилась за утешением к своему верному маленькому лютнисту. Да, это можно понять. – Мортон фыркнул; он очень хорошо понимал это. Грехи плоти…

– Она несчастна из-за продолжения религиозных войн во Франции, – сказал лорд Джеймс. – Из-за смерти своего дяди, герцога Гиза. Орлеан, где умер Франциск, осквернен убийствами и разрушениями. Тот лес, где они охотились, теперь кишит пушками и солдатами – это тяготит ее.

– Франция осталась позади, – отрезал Мортон.

Восторженные крики и восклицания у открытых клеток со львами привлекли их внимание.

– Вы должны признать, что она придает Шотландии определенный блеск, – сказал Мейтленд.

– Шотландские львы, – буркнул лорд Джеймс. – Они символизирует власть, а не только внешнюю привлекательность.

– Если она стремится к власти, то должна выбрать жениха, который удовлетворит королеву Елизавету, – задумчиво сказал Мейтленд.