Книга Тайна Марии Стюарт, страница 91 – Маргарет Джордж

Ты все стоишь, о гордая твердыня,

Противясь времени и злой судьбе,

Являя все, что нам потребно ныне, —

Отвагу, стойкость, преданность себе.

С детства он слышал истории о знаменитой стене, построенной для защиты от варваров. Теперь ее с обеих сторон окружала цивилизация, а варвары были оттеснены на север, в Шотландию, куда он направлялся – правда, еще дальше от Эдинбурга и Стирлинга.

В дороге, после прощания с английским двором, ему не раз предоставлялась возможность хорошо повеселиться и выпить в тавернах. С каждой бутылью он произносил тост в честь своей матери, которая обычно следила за каждым съеденным куском, каждым костюмом, каждым письмом, которое он писал.

– За вас, дорогая матушка, бдительная и суровая матушка! – крикнул он в первый день, подняв кружку. Он сделал первый глоток, ухмыльнулся и продолжал: – Матерь Пресветлая, Матерь Дражайшая, Матерь Чистейшая, Матерь Милосердная, Матерь Обожаемая, Матерь Преславная, Зерцало Мудрости, Источник Радости, – да, это правда, она устроила все это. И теперь я отправился искать счастья. О Сосуд Духовности, Источник Преданности, Мистическая Роза… – Он расхохотался, представив свою строгую мать в образе мистической розы. – О Врата Небесные, о Утренняя Звезда…

– Следи за своим языком, пьяный щенок! – крикнул дородный мужчина, сидевший поблизости. – Если ты еще раз оскорбишь Деву Марию…

– Деву Марию? – спросил Дарнли. – Я говорю о моей матери, о моей благословенной матери, а не о Святой Деве.

– Ты извращаешь молитву Деве Марии, а мы плохо относимся к этому. Считай, что тебя предупредили. – Он поднял кустистую бровь, и его глаз, выпуклый, как мраморный шарик, уставился на него.

– Хорошо. – Дарнли вернулся к своему пиву. Свобода, свобода от нее ударила ему в голову. Это чувство было крепче любой выпивки.

О, наконец-то освободиться от нее! От ее постоянного надзора, от ее нотаций, советов и бесконечных придирок. О Мать добрых советов! Он хихикнул, и мужчина, сидевший рядом, снова злобно посмотрел на него.

Даже когда он стоял в своей спальне, пытаясь вспомнить, не забыто ли что-то необходимое в дороге, она пришла и стала расчесывать его волосы.

– Словно сияющая золотая корона, – мечтательно произнесла она. – После мытья обязательно прополаскивай их ромашковой водой, чтобы они сохранили блеск.

– Мама! – Он гневно схватил свою шляпу.

– Говорят, она неравнодушна к золотистым волосам, – сказала его мать.

– А я слышал, что она предпочитает брюнетов, – ответил он, лишь бы возразить ей.

– Нет, у меня сведения из самого надежного источника.

– Ба! – Он застегнул плащ и стремительно вышел из комнаты. Дальняя дорога манила его как путь к свободе. Какая разница, что ждет его в Шотландии? Главное, что матери запретили ехать вместе с ним. Он отправится туда, где она не сможет дотянуться до него.

В результате Дарнли мало думал о самой Шотландии. Это был скорее побег, чем осознание новой реальности. А теперь эта реальность маячила лишь в нескольких милях перед ним, и он чувствовал себя невежественным и неподготовленным.

«Почему я так мало думал об этом, почему не готовился?» – мысленно сетовал он, пока они приближались к Бервику.

«Потому что она все время приставала ко мне и не давала мне ни отдыха, ни уединения», – ответил он себе. Но это было слабым утешением.

Они проехали через Бервик, пограничный город, который некогда принадлежал Шотландии, но был завоеван англичанами в 1482 году и оставался в их руках. Граф Бедфорд, хранивший эти владения для английской короны, вежливо приветствовал его и проводил до самой границы, где их встретили лорд Джеймс, Мейтленд и отряд всадников.

– От имени Ее Величества королевы Марии мы приветствуем вас в Шотландии, – произнес лорд Джеймс.

Он говорил по-английски с безупречным лондонским выговором, и Дарнли был разочарован.

– Вы говорите как настоящий англичанин, – сказал он.

– От имени Ее Величества королевы Марии мы приветствуем вас в Шотландии, – повторил лорд Джеймс с сильным гортанным акцентом, перемежая английские и шотландские слова. – Так лучше?

– Значит, это почти два отдельных языка.

– Twa leids, – подтвердил Джеймс.

«А я так и не выучил шотландский, – мрачно подумал Дарнли. – Они будут беседовать друг с другом, а я не пойму ни слова».

– Я буду учиться, – пообещал он.

– Вы на время останетесь в Холируде и познакомитесь с Эдинбургом, – продолжал Джеймс по-шотландски. – Ваш отец находится в Данкелде, но скоро присоединится к вам. Королева отправилась в замок Вимс.

Для Дарнли это прозвучало как несколько фраз на голландском торговом диалекте, что лишь усилило его беспокойство.

– Помедленнее, сэр, прошу вас, – сказал он. – Я еще плохо владею вашим языком.

– Тогда вам лучше leir [33] побыстрее, – холодным тоном посоветовал Джеймс.

Мария ежилась даже в шерстяном белье, предназначенном для холодной погоды. Оно было сшито из тонкой шерсти и тесно облегало кожу. Она получила его из Франции и собиралась заказать еще целый сундук для себя и своих Марий, если оно окажется удобным. Но такое белье служило лишь слабой защитой от особого, пронизывающего и сырого холода в этом феврале, без нормального снега, но с белыми туманами и леденящим ветром, от которого стыли пальцы и все время хотелось дрожать.

Надев самый теплый плащ, бобровую шапку и перчатки, она решила прогуляться по саду. «С огнем нужно бороться огнем, а холоду противопоставить холод, – подумала она. – Если я выйду на улицу, одетая как следует, мне будет теплее, чем если бы осталась в холодных каменных комнатах замка Вимс, а ходьба поможет разогреть кровь».

Она спустилась по спиральной лестнице угловой башни старого замка и открыла обитую железом массивную дубовую дверь, ведущую в сад. В это время года там было пусто; живая изгородь щетинилась голыми ветвями, а цветочные клумбы были закрыты соломой и дерюгой. Иней подморозил холмики перегноя и тонкой пленкой покрывал статуи. Круглые ягодицы Купидона со стрелой, нацеленной вниз, блестели от льда.

«А завтра Валентинов день, – подумала Мария. – Бедный замерзший мальчик, тебе лучше прикрыться.

Как ни странно, мы забываем о том, что Купидон вырос и стал прекрасным богом. Он был красив как Венера в мужском облике, и Психея влюбилась в него с первого взгляда. Но вместо этого мы цепляемся за внешность курносого ребенка, а не мужчины. Интересно почему?»

Она улыбнулась при мысли о маленьком празднике, задуманном для близких людей: традиционный выбор «Валентин» и «Валентинов», игры и подарки. Ее Мариям это очень понравится, особенно Мэри Ливингстон, чей избранник Джон Сэмпилл находился рядом. Скоро все они выйдут замуж. Действительно, уже пора. Им было больше двадцати лет, и они прождали достаточно долго из уважения к своей госпоже.