Онлайн книга «"Огненное зелье". Град Китеж против Батыя»
Коловрат, глядя на огонь, усмехнулся: – Вот и нет у поганых пороков. – Что, совсем никаких? Ты уверен? – А вот и ответ. – Бояре вскинули щиты, и по ним градом застучали стрелы. Мы шагнули вплотную к стене. – Пороков больше нет? – Евпатий глянул на меня и захохотал. Я смотрел на него, улыбаясь, и думал – ведь он должен был от камня, брошенного пороком, погибнуть. Неужели историю изменили? Коловрат смеялся, посмеивались бояре. – Княже! – закричали с башни. – Княже! Дозорные на смотровой башне вразнобой показывали в разные стороны. Смотрю на поле: монголы начали активно перемещаться. Прибежал Кубин с карабином. – Володя, полки подошли, – радостно сообщил он. Все вокруг воодушевились. В монгольском войске началась уже нездоровая суета. Как бы Батый не вырвался из западни. Но нас монголы в тылу не оставят, могут навалиться всей сворой. Надо дать условный сигнал Русаку. – Дымы сюда! Обложите ими тот холм. Новики расхватали стрелы с дымными пакетами, подожгли фитили, и через мгновение полсотни дымных следов прочертили воздух над полем. Противоположный холм затянуло белым дымом. Но подрыва не было. Я забрал у Кубина карабин и нашел оптикой развилку на сосне, дощечка была на месте. – Чего Русак медлит-то? Бабах! Это что еще? Одиночный выстрел со стороны врага насторожил. Вдруг дальняя стена из бревен разлетелась, калеча засевших за ней ратников. Бабах! Что-то ухнуло перед передовой стеной, и нас обильно присыпало снегом. – Никак пушки? – вскочил Евпатин и выглянул на поле. Вместе с Кубиным я выскочил с другой стороны щита. У самого подножья холма, чуть в стороне от догорающих пороков, суетилась кучка людей. К ним несли какие-то трубы, потом вспыхнуло пламя, что-то пролетело к нам – и край бревенчатой стены разлетелся в стороны. Вот и пушки, а с ними и китайские спецы. Только странно – после выстрела трубу оттаскивали в сторону и ставили другую. Одноразовые? А наводчик тоже один? Лук уже в руке, наложил стрелу… Наводчик – штучный товар. Вот он, на кончике стрелы, в меня целит. Тонко пропела тетива, а сердце отстучало три раза, как я увидел, что китаец отлетел со стрелой в глазу. Но пушка все равно выстрелила. Успел огонь поднести, поганец! А снаряд… – Назад! – запоздало закричал я. Стена, за которой стояли мы, вспучилась бревнами. Удар – и темнота. Перед глазами люди. Много людей. Они стоят во множестве рядов, словно на старой черно-белой фотографии запечатлен целый полк. В первом ряду я вдруг узнаю своего отца и своих обоих дедов, а дальше – незнакомые люди, но с очень знакомыми лицами. И я вдруг понимаю – это мои предки. Где-то в самой дали угадывается лицо князя Владимира Дмитриевича… Неожиданно приходит боль. И по ушам бьет чей-то крик: – Очнись, Владимир Иванович! Очнись! Вдруг обнаруживаю над собой Бориса и Кубина. Они прикрывают меня щитами. У передовой стены бояре выстроили вал. Лучники метают стрелы из-за щитов. – Что случилось? – Ох, слава Господу, жив! – крестится дед Матвей. – Тебя, Володя, бревном оглушило, а Евпатию-то… худо ему, зашибло сильно. Боюсь, не жилец… Густо посыпались стрелы, и ратники, ругаясь, прижались к стенам. Я поднялся и сделал шаг к телу Коловрата. Прикрыл его от стрел своим щитом. Рядом подняли щиты Кубин и князь Борис. – Казус какой… Владимир Иванович… – Евпатин поперхнулся кровью и слабо улыбнулся, – ведомо было, что смерть мне будет от пороков, а видишь, как вышло-то? Ты пороки сжег, а смертушка от пушек пришла. – Ну-ну, рано о смерти говорить. Сейчас мы тебя к обозу унесем, там и поможем. Жить долго будешь. – Нет… это… конец… чую. – Коловрат закрыл глаза. – А славно… мы бились… И, выдохнув, замер. Кубин смахнул слезу и, протянув руку, закрыл другу глаза. – Прими, Господи, душу раба своего. Настоящего русского воя. Вот и не стало Николая Евпатина. Не былинного, а настоящего богатыря – Евпатия Коловрата. Под частый перестук падающих стрел Борис прочел «Отче наш». Мы постояли, склонив головы. – Княже! – опять крикнули со смотровой башни. – Наши из леса возвращаются. Сотня Лисина, наконец, вернулась из леса. Долго их не было. Почему задержались? Макар Степанович въехал в гуляй-город верхом, а с ним очень знакомая личность… – Долгие лета, Владимир Иванович! – поздоровался воин в золоченом доспехе. Причем в изготовленном по подобию наших. – И тебе, Владимир Юрьевич, долгие лета, – кивнул я в ответ. Сын великого князя лихо спрыгнул с коня. Быстро прошелся по гуляй-городу, особо не обращая внимания на вражьи стрелы, покачал головой на сваленные в сторонке трупы степняков, посмотрел на поле… Пока он знакомился с обстановкой, я спросил у Лисина о результатах рейда. – Посекли всех поганых, княже, – сказал Макар Степанович. – А Борзов где? Лисин склонил голову. – Поганых две сотни было. Пять десятков от огненного зелья полегло, остальных мы побили… – голос боярина дрогнул, – убит Миша. Голову кровнику свернул, но не уберегся в сече. Я взглянул на небо. Вороны… вороны… вороны… над полем кружила большая стая. Даже грохот взрывов и пушечная канонада не пугала их. Птицы ждали своего часа. – Там и дозоры княжича встретили, – добавил Лисин. – Их боярин из коловратовской дружины провел. – Ну, говори, князь Керженский, – сказал подошедший княжич, – что далее делать потребно. Ведь это ты у нас теперь главный воевода. Что ж, если меня признал воеводой сын великого князя, то и сам Юрий Всеволодович тоже, но на время, а потом, скорей всего, попробуют использовать или вовсе избавиться. Никому не нужен такой конкурент в борьбе за власть. Ладно, посмотрим, а сейчас имеются другие проблемы. – Сколько воев привел, княжич? – Со мной двадцать сотен, – приосанился парень. – Там, в лесу стоят. Хм, как, интересно, они там сумели разместиться? В лесу мы специально расчистили просторную поляну при вырубке. Нашим лошадям там достаточно просторно, но вместе с прибывшими толкотня, наверное, жуткая. Однако пусть потерпят. Как подорвем фугас, так сразу в атаку и пойдем. – Что там Русак-то, может, не видит? Киньте еще дыма. – Он не увидит, княже… Я обернулся на голос. – В том мешке были головы… – хрипло сказал Демьян, и по лицу его текли слезы. – Егора, Акима… всех… Свело болью грудь… это я виноват в их смерти… проклятый степняк, чтоб ты в самое адово пекло попал! |