Книга Игры чудовищ, страница 45 – Тимур Рымжанов

Не помню, как я снова уснул. Просто в какой-то момент перестал воспринимать одну реальность и погрузился в другую. Темную, глубокую, лишенную времени, цвета, форм и очертаний. В пустоту, которая всех нас окружает незримо от рождения и до самой смерти.

Болело все, что только могло болеть в моем теле. Честно говоря, я даже передвигался с большим трудом. Как и в первый день, мои доспехи вновь приобрели вес и стали какими-то неестественно тесными. Поездка верхом на лошади прежде мне казалась не более чем увеселительной прогулкой, но теперь я понял, что без этих мирных животных наш путь превратился бы в сущую пытку. Я даже перестал считать расстояние, которое мы преодолели. Пустошь седьмого уровня осталась далеко позади. Приближалась граница восьмого, не менее сложного уровня, но, к сожалению, карта не давала исчерпывающей информации. Если верить этому лживому куску пестрой глянцевой бумаги, то восьмой уровень как раз и можно было назвать пустыней, хоть и с рекой, протекающей через все этапы. В центре уровня был обозначен мост, и ни одного полигона, где бы можно было помахать мечом. Хотя если поискать, то наверняка найдешь.

— Неужели восьмой уровень такой пустой? — спросил я Стаха, притихшего за Сережкиной спиной.

— Сам-то ты как думаешь? Неужто не найдется там забавы?

— Что за дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос?

— Какой вопрос, такой и ответ.

— Но на карте-то ничего не обозначено.

— Ты еще на кофейной гуще погадай, авось точнее будет.

— Ох, и язвительная же вы порода, много зубоскалите и думаете. Голова шею не трет?

— Восьмой уровень игры, наверное, самый трудный и непредсказуемый, — снизошел Скрадж до ответа. — Мы называем его сумеречной зоной. Не без оснований, как ты можешь, понять. Там золото становится пылью, а пыль — золотом. Там все переворачивается с ног на голову. Прямых дорог там не существует, простых вещей там не бывает.

— Ну, запел песенку…

Сережка только хмыкнул и сказал:

— А мне нравится, как он бормочет, Стах такой прикольный.

— А кто от этого прикольного парня под камнями прятался?

— Папа всегда говорит, что осторожность — это не трусость. Спрятаться и испугаться — не одно и то же.

— Эх, как он тебя! — съязвил Скрадж и злобно засмеялся.

— Папаня у тебя что надо, прислушивайся к его советам.

— Он утром звонил, спрашивал, как мои дела.

— Как звонил, у тебя же вроде в телефоне батарейка села?

— А я телефон к Скраджу подключил.

— А ты что, Леша, не знал, что мы ходячие батарейки?

Ира тоже безмолвно смеялась, прикрыв лицо рукой. Разумеется, она была на моей стороне, а пацан с этим хилым монстром просто спелись. Не стоило их сажать на одну лошадь вместе.

— Ну и что ты ему ответил?

— Сказал, что все в порядке, рассказал, как мы выбрались. Они живут в гостинице на первом уровне, у них все хорошо. Сказали, будут ждать моего возвращения.

— Что ж, это хорошая новость.

— А еще они сказали, что на тебя ставки были невысокие, а после вчерашней драки со скорпионами выросли до двадцати пяти к одному.

— Я разве лошадь, чтобы на меня ставить?!

— А ты как думал, — вмешался в разговор Скрадж. — Это игра. Здесь все играют.

Новостей на это утро было предостаточно. Я больше не старался завести дружескую беседу, просто молча ехал, созерцая окрестности. В конце концов, я знал, что это произойдет. С того самого момента, когда в трактире на первом уровне показали, как я отрубал головы несчастным монстрам, сам безумно увлеченный игрой. У всех тогда челюсти отвисли ниже пола. Чего еще оставалось ждать, кроме как ставок, ну разве что зависти.

Дорога в этом месте тянулась вдоль реки пыльным полотном. Берег был обрывистый и крутой. Маловероятно, что нам удастся найти брод и форсировать эту водную преграду. В тяжелом железе ее не переплыть, остается только двигаться к указанному на карте мосту. Просто другого выбора не остается.

Ира была не в настроении. Я мог себе представить, как она устала. Столько времени в постоянном напряжении, в рваном режиме, недосып, переутомление, колоссальные физические нагрузки, масса впечатлений, не каждый способен это выдержать. В попытке ее развеселить я подъехал ближе и легонько толкнул ее в плечо:

— О чем задумалась?

— О том, сколько в жизни еще предстоит пройти дорог. Сколько уже пройдено, и ради чего все это? Знаешь, я никогда не летала на самолете. Ну, просто не приходилось. Не думаю, что испугаюсь этого, просто всякий раз, когда видела летящий в небе лайнер, задавала себе вопрос, что чувствуют люди, сидящие на борту. Какие испытывают ощущения. Вообще я из дома редко уезжала. Хоть отношения там были еще те, я все равно всякий раз бежала под крышу, в уютную комнату. К своему дневнику, к своим книгам, фильмам. Я домоседка. Во всяком случае, так я раньше о себе думала, но теперь понимаю, что это не так. Я далеко от дома, я вспоминаю его, и отношения в нем уже не кажутся такими напряженными. Но мне все равно хорошо здесь. Даже если бы ничего вокруг не происходило, была бы только дорога и я. Все равно я бы шла по ней, куда глаза глядят. Спокойно, не спеша.

— Я сам давно заметил, здесь все чувства обостряются и меняются ценности. Все, что было дорого там, здесь сущий пустяк.

— Ты не жалеешь, что вошел в игру?

— Ни минуты. Уверен, в моей жизни игра — это нечто особенное и важное. Единственное, чего я опасаюсь, это похмелья.

— В каком смысле?

— Боюсь того момента, когда придется снова возвращаться к нормальной, человеческой жизни. И не быть уже игроком, на которого делают ставки, словно на гончего пса.

— Для этого всего лишь нужно везде оставаться человеком.

— В том-то и дело. Проблема лишь в том, что, судя по всему, прежде, до того как попасть сюда, я был именно гончим псом.

Дорога плавно поднималась вверх на чахлый холмик. Стоило нам только подняться, как взору предстал огромный мост, возведенный над рекой, и лагерь, поставленный на ровной площадке у самого берега.

— Это кочевники, — сказал Скрадж, вжимая голову в плечи. — В этом году они что-то рано встали на зимовку.

— Кочевники?!

— Да. Они живут здесь всегда, редко берут к себе кого-то из игроков. Дорога, по которой мы едем, ведет в Скраджхолл, но кочевники контролируют ту ее часть, что кончается возле моста.

— И чего нам опасаться?

— Всего. Кто знает, что у них на уме. Они могут встретить тебя как гостя и снабдить всем необходимым в дорогу, а могут и обобрать до нитки и бросить в степи голым, сам будешь рад выключить браслет и дождаться черных рыцарей.

— Что посоветуешь делать?