Онлайн книга «Счастье Муры»
Мура тоже хочет советовать. Она дёргает Николаича за руку: – А если с зонтом полететь? Как Винни-Пух в мультике! Николаич хекает: – Деточка, жизнь – не мультик. Спрыгнешь с зонтом – больно расшибёшься. – Жаль, – вздыхает Мура. – Я придумал! – подскакивает Гришка. – Надо дерево срубить! – Патрис Лумумба и Христофора Колумба мать! – раздаются сверху причитания. Дед спускается по лестнице. – В крайнем случае можем подождать, пока Илья из города вернётся. – А когда он вернётся? – спрашивает с надеждой председатель. – Поздно вечером – докладывается Николаич. Председатель булькает и горестно затихает. – Ладно, Гришка, беги к бабушке, попроси у неё верёвку, которую мы про запас для колодца держим, – велит дед. Гришка летит домой что есть мочи. Возвращается с бабушкой. На локте у бабушки болтается моток верёвки. – Чего это вы тут затеяли? – спрашивает она. – Да вот! – показывает пальцем вверх дед. Бабушка молча рассматривает торчащие из густой листвы ноги председателя. – Так, – говорит она. – Ты, Ваня, взбирайся наверх и обвяжи его крепко верёвкой. Прямо под мышками обвяжи. Потом перекинь верёвку через ветку дерева и спусти нам её конец. Мы с Николаичем будем медленно спускать председателя, а ты придерживай его на всякий случай. – Андреевна, ну ты и голова! – восхищённо цокает языком Николаич. – Я бы на твоём месте про голову молчала, – многозначительно говорит бабушка. Дед обвязывает председателя, кидает вниз верёвку. Бабушка, Гришка и Николаич вцепляются в неё. – Давайте! – командует дед. 
Верёвка натягивается до упора, охающий председатель повисает в воздухе и медленно плывёт вниз. Бабушка отматывает верёвку, а Николаич с Гришкой, пыхтя от натуги, придерживают её. Мура, затаив дыхание, наблюдает за председателем. Тот смотрит себе строго под ноги, чтобы ни с кем не встречаться взглядом, и тихонечко качается туда-сюда. Но вдруг он поднимает глаза. – А-а-а! – раздаётся его возмущённый крик. – Проклятая коза! Мура смотрит туда же, куда и он, и холодеет. Пока все были заняты спасательными работами, Валентина времени даром не теряла. И теперь крыжовник председателя лысый как коленка. Ни одного листочка. Только колючки торчат. – Я убью её!!! – орёт председатель. – Сейчас обратно на дерево вернём! – прикрикивает на него дед. Председатель умолкает. Через минуту он уже на земле. Николаич отвязывает верёвку, и они с дедом уводят его в дом – укладывать в постель. – Вечером ба-аньку зато-опим, по-о-парим тебя, спина станет но-овенькой, – как маленького, уговаривает председателя Николаич. Тот всхлипывает и невнятно мычит. Бабушка с Гришкой и Мурой уводят домой Валентину. – Вот ведь зараза, – ругает по дороге бабушка козу, – кругом столько травы, а она только председателев крыжовник жрёт! Валентина на слова бабушки не обращает внимания. Она вышагивает по неровной деревенской дороге и весело вздрагивает ушами. У Валентины сегодня праздник, аж именины сердца. Крыжовенного листа она наелась на год вперёд. 
Глава 11
Банный день Поздно вечером Мура с дедом, как и положено настоящим поморам, провожают на крыльце закат. Оба пахнут чистотой, берёзовым листом и травами. Сегодня, благодаря радикулиту председателя, выдался настоящий банный день. Мура с бабушкой помылись первыми. Бабушка не очень любит жару, поэтому они с Мурой затеяли мытьё, не дожидаясь, пока баня растопится в полную силу. Зато к тому времени, когда Николаич привёл под руку ковыляющего председателя, раскалённая банька чуть ли не свистела в дымоход закипающим чайником. – Николаич, может, тебе не надо? – спросила бабушка. – Это почему же? – разобиделся Николаич. – Так мозги-то сотрясённые! Мало ли. – От русской баньки никому ещё плохо не было! – отрезал Николаич и вперёд остальных полез в пекло. Мура с бабушкой – обе розовощёкие, в белых косыночках, сидели у распахнутого кухонного окна и пили из блюдечек чай с мятой. В баньке раздавались такие звуки, словно там кого-то убивают. – Хрясь… Хрясь… – Ох… Ах… – Фьють… Фьють… – Бух… Бах… – Егорыч, будь человеком, не поддавай больше! – Фшшшшшшшшшшшшшшью… «Наподдал» – подумала Мура, и даже почувствовала запах травяного настоя, которым плеснул из ковшика на раскалённые камни дед. – Рейхстаг проще брали, – хмыкнула бабушка, когда мытьё мужчин, судя по нарастающему шуму, превратилось в настоящее сражение. Первым капитулировал Гришка. Он выполз из бани – красный как варёный рак, с прилипшим к макушке берёзовым листом, рухнул на лавочку и какое-то время мелко дышал, глядя невидящими глазами на нахохленного Сергеича. Петух возмущённо кококнул и повернулся к нему боком. – Ннну? – спросила бабушка. Гришка слабо пошевелил рукой. Сил отвечать у него не было. Следом сдался председатель. Он рухнул на лавочку рядом с Гришкой – раскрасневшийся, с дымящимися ушами, и тоже уставился на петуха. Сергеич сердито закукарекал. – Ишь, – выдохнул облачко пара председатель. – Чай пить будем? – спросила бабушка. – Том, – ответил с усилием председатель. – Это как понимать? – По… том… – Ах, потом. Ну тогда ладно. Николаич с дедом соревновались на выдержку до последнего. Пока у бабушки не кончилось терпение, и она не наорала на них из окна. Дед покидал баньку с явным сожалением, а вот по выражению лица Николаича было видно, как он рад тому, что пытка мытьём закончилась. Когда отдышались, бабушка усадила всех за ужин. Кормила густым грибным супом, поила чаем с малиновым вареньем. Николаич быстро доел суп и протянул тарелку за добавкой: – Андреевна, положи больному ещё. Бабушка налила ему вторую порцию супа. – Это кто больной? Ты, что ли? – прищурилась она. – А то! – Больной, без памяти ешь! [2] |