Онлайн книга «Ответ империи»
Мысли его переключились на камин; он подметил, что, в отличие от особняка имперской службы безопасности, этот отопительный прибор был размерами поменьше и находился здесь скорее для уюта, чем по прямому назначению. В отделке чувствовалась некая нарочитая простота, напоминавшая о том, что настоящему охотнику, подобно своим древним предкам, проводящему дни и ночи в открытой природной среде, тепло огня важнее излишних украшений. Пожалуй, все это было даже не оттого, что хозяин увлекался охотой; городской человек легко переходит от своего мимолетного хобби к привычной обустроенной среде, меняя обстановку. Скорее, в убранстве гостиной чувствовалось стремление не уходить далеко от того, что напоминало бы некогда родное человеческому организму окружение – стремление, прямо противоположное тому, что испытывали сельские жители, которые только что переехали в город и спешили убрать с глаз долой все, что напоминало бы им о прежних неустроенностях быта. Человек возвращался к самому себе – гордому, сильному существу, готовому спорить со стихией, а не только укрываться от нее за хрупкими благами цивилизации. – А давайте теперь наши споем!.. Вечер плавно перешел в то блаженное состояние, когда все проблемы выговорены и остались лишь чувства – а чувства можно выразить только под звуки гитары. – Подожди, Лена, наши не сбегут. Вот Виктор Сергеевич, может, вы знаете какую-нибудь там популярную латиноамериканскую? Там вообще народ на вечеринках что поет? Последнее из латиноамериканского, что помнил Виктор, была ламбада. Но она была как-то не к месту, а удивлять народ песнями из будущего как-то не хотелось. И не столько потому, что, кроме «Любэ», мало кто в наше время сочинял вещи для такого момента, а просто каждый попаданец, залетая в прошлое, стремится поразить предков тем, что для него дорого, и прежде всего почему-то Высоцким, хотя, с другой стороны, ясно, что кого бы ни пел попаданец, лишь бы не попсу, потому что и в прошлом от попсы народ точно так же плеваться будет. Зная это, Виктор в прошлом пел редко и избегал репертуара Высоцкого, а заодно и Окуджавы; путь эти две великие звезды навсегда остаются достоянием нашей реальности. Да и потом, не хотелось как-то в этом мире тотальных умельцев и изобретателей сиять за счет чужого творчества. – А вы не против, если я представлю свое скромное любительское сочинительство? – спросил он. – Знаете, иногда приходит что-то в голову, записываю. – Конечно, просим! – тут же подхватила публика. – Сейчас многие пишут! А про что песня? – Песня… Это песня путешественников в другие годы. – По времени? А что за мелодия? Саша подыграет. Сашей оказалась дама, которую до этого ему представили как Александру Николаевну. Она расчехлила специально притащенную на этот вечер гитару и вопросительно посмотрела на Виктора. – Собственно, это вальс. Тарарарам-тарарам-тара… Да, вот так примерно. Прошу, конечно, простить, потому что голос у меня далеко не оперный… «Господи, что я делаю? Ведь столько хороших песен есть. А я тут неизвестно с чем… Ладно, все равно поздно отыгрывать». Паровозы ушли – навсегда, И теплушек на рельсах не стало, Семафоры уже никогда Не помашут навстречу составу. И вокзальные колокола Не пробьют расставанья, я знаю, Уезжая в другие года, навсегда, Что-то в прошлом мы все же теряем… – Уезжая в другие года, навсегда, – подтянули припев голоса, и Виктор начал следующий куплет уже смелее: Ну и бог с ним! Не стоит грустить, Впереди еще всякого много, Не забудьте вы лишь прихватить Пару песен любимых в дорогу, Майский запах родного гнезда, И слова колыбельной из детства. Уезжая в другие года, навсегда, Оставляйте открытое сердце. Он видел, как теплеют глаза людей; казалось, что-то неуловимое, какая-то тонкая дрожащая ниточка протянулась между ним и другой реальностью. Не оборвать бы… Прихватите счастливые сны, Мягкий шорох дыханья любимой, И минуту одну тишины – За того, кто бокал не подымет. Говорят, нету этого там, Не утянет – с собою берите, Уезжая в другие года, навсегда, В глубину своих душ загляните. В книжке давних друзей адреса, Что на станции встретят с цветами, Наше прошлое, словно роса, Под лучами забвения тает… Остальное прикупим всегда В привокзальной палатке торговой, Уезжая в другие года, навсегда, Не прощайтесь, чтоб встретиться снова… Они его понимали. Они его понимали, подумал Виктор, они не видели в нем гостя, иностранца, гастарбайтера, какую-то экзотику. Что-то нашлось, нащупалось такое, что их роднило, что когда-то роднило на шестой части суши всех нормальных людей, независимо от того, что они там у себя писали в паспорте, а теперь, в этой гостиной, роднило людей России и Союза. Не логическая идея, не религиозные обряды, а – душа. То, что нельзя вогнать в строгие рамки одного государства, но и, к счастью, нельзя разделить этими рамками. А песня заканчивалась, и под все то же потрескивание осиновых дров и отблески огня на лицах при убавленном тиристорными регуляторами верхнем свете затаенная надежда проскальзывала сквозь последние слова. Ваш билет – календарный листок, Вас разбудят в пути до рассвета, Проводницы полощет флажок Теплый ветер из давнего лета. Вам счастливая светит звезда, Вы прокатитесь в мягком вагоне… Уезжая в другие года, навсегда, Не забудьте себя на перроне. – Ну вот, а вы скромничали, – сказала Саша, когда отзвучали аплодисменты за смелость. – Похоже на Тостолева. Слышали такого? – Нет. Я, собственно, недавно приехал… – Потом дадите списать слова? На следующем слете КСП хочу показать. Теперь, как в эпоху Возрождения, всем нужна новая музыка. – Света, Саша, а теперь давайте нашу! – крикнула Валерия. – Ту, что Пахомов на втором курсе принес! Помните, в колхозе? Под Карачевом?! …Расходиться начали где-то к десяти; Светлана стала собираться в числе первых. – Слушайте, если это из-за меня, – предложил Виктор, – давайте я поеду, а вы еще посидите. Я эти места знаю. Надеюсь, гопников тут бродит по вечерам не больше, чем у нас. – Еще чего, – ответила она, – в конце концов, я за вас отвечаю. Поедем на прямой маршрутке в Старый Аэропорт. – Без вопросов. Огромное спасибо за вечер. У вас восхитительные друзья. Вообще после такого тяжеловато будет возвращаться. – Ну, это общая проблема. У вас там, например, многие не хотят возвращаться в Союз, даже если знают, что там будет лучше. |