Онлайн книга «Крот. Сага о криминале. В 3 томах. Том 3»
|
– По-твоему, я тупой? – Я этого не сказал. Но бывают моменты, когда тебе лучше помолчать. От обиды Вован даже вспотел. – А кто сегодня спас положение? Не будь меня, какого пендаля ты бы схлопотал? И с чем бы приехал к Андреичу? Опять стал бы горбатого к стенке клеить? – Что значит – опять? Когда это я горбатого клеил? – Всегда! Сколько помню – взгляд умный, голова поднята, губки в ехидной улыбочке. А на самом деле сплошная туфтень! Я-то тебя сразочки раскусил. – В чем… раскусил? Вован отмахнулся: – Ладно, как-нибудь в следующий раз. И чего мы собачимся? Приедем, Кузьме стыдно в глаза будет глянуть. – Ты прав, – согласился Старков и первым протянул руку. – Будем считать, что разговора не было. – Будем считать, – кивнул Вован и с насмешкой посмотрел на коллегу. – Получается, поездки тоже никакой сюда не было? – Почему? – удивился тот. – Но ведь Филин хлобыснул нас по харе по полной?! Старков снисходительно усмехнулся: – Подчас малая разведка бывает важней шумной операции. К тому же мы кое-что поняли друг в друге. – Попытались понять, – уточнил Вован. – Можно и так, – согласился Владимир. …Когда Старков ушел, Вован включил посильнее воду, набрал по мобильной трубке номер Кузьмы. Шли гудки, какое-то время связь не включалась, но после пятого или шестого гудка в трубке послышался голос хозяина. – Слушаю. – Андреич, извини, ты, наверно, уже спишь? – Говори, – коротко ответил Сергей. – Похоже, нужно срочно отсюда линять. – Это почему? – Нас тут не ждали, и ловить карасей в мутной воде – приключения на собственную жопу. – Старков тоже так считает? – Похоже, что да. – Похоже или считает? – раздраженно спросил Сергей. – Обсудим. – Обсудите и принимайте сами решение. Не дети уже. – Связь прекратилась, в трубке пошли шумы. Программу вел сам Василий Петрович. – Добрый вечер, дорогие телезрители. Сегодня мы начинаем цикл передач под общим названием «Спасите наши души!». И открываем этот цикл серией репортажей из тех мест, о которых мы много знаем, но, по сути, ничего не знаем. Да, мы помним знаменитую поговорку «от сумы и от тюрьмы». Да, мы покрываемся потом от одной только мысли, что можем оказаться в том месте, откуда никто не выходит исправившимся. Мы стараемся не включаться в судьбы тех людей, жизнь которых проходит за колючей проволокой. Мы не реагируем на невидимые миру слезы. А между тем люди за решеткой все равно остаются людьми. У них страдает душа, они знают, что такое физическая боль. Но на их души никто не обращает внимания – преступники! Физические недуги тоже никто не лечит, а между тем главный бич тюрем – те самые болезни, от которых страдаем все мы: от элементарного гриппа до туберкулеза. Государству глубоко наплевать на находящихся в тюрьмах людей, оно фактически забыло об их существовании. Оно обрекло их на вымирание. Однако за колючей проволокой находится не только физически крепкая молодежь, но и дети, женщины, пожилые люди. Мы подготовили несколько репортажей из колоний, посмотрите их и, ужаснувшись, проникнитесь к заключенным состраданием. На экране возникли длинные, грязно-зеленого цвета коридоры, затем камера остановилась на одутловатом лице пожеванного жизнью заключенного. – Как вы себя чувствуете? – спросила корреспондентка. – Плохо, – ответил тот, и глаза его закрыла пелена слез. – Плохо, девушка. Подохну скоро. – Сколько вы в заключении? – Уже пять лет. – Чем болеете? – Всем, – старик закашлялся. – Но больше всего вот кашель. Говорят, туберкулез. – Вас обследовали? – Пошли они, девушка на… (Вместо текста писк.) Кто меня будет обследовать? И зачем? Я этим педерастам еб… (писк) как репей в трусах! – О чем вы думаете бессонными ночами? – Раньше думал о себе… – показал черные зубы старик, – а теперь про родину мою ненаглядную, мать бы ее… (Писк.) Сдохнуть хочется, доченька, поскорее и не мучиться. Съемочный объектив вновь начал гулять по грязно-зеленым коридорам и показал еще одну камеру. Комната была совсем небольшой, но оказалась под завязку набитой молодыми парнями. Они заглядывали в объектив, скалили зубы, посылали воздушные поцелуи. Та же самая журналистка взяла интервью у худющего прыщавого паренька лет семнадцати. – За что сидишь? Парень засмеялся: – За дурь! – Давно колешься? – С детского сада! – Здесь тоже случается? – А ты как думаешь? – Чего такой худой? Теперь засмеялись уже все. – Аппетита нет! – сказал парень. – Тубик у него! – сказал кто-то. – Туберкулез! Еще пару месяцев, и концы в воду! У нас знаешь, как тут хоронят? Чтоб не копать ямку, жмурика в тряпочку, а ночью в речечку! – А еще тут есть туберкулезные? – спросила корреспондентка. Почти вся палата подняла руки. – В госпиталь не берут? – Госпиталей не хватит! На экране снова возник Василий Петрович. – Думаю, комментарии здесь излишни. Хочется только дать совет правительству, властям, тем же законодателям – депутатам Госдумы: не зарекайтесь ни от сумы, ни тюрьмы, господа. Все смертны, все ходим под богом, и все могут споткнуться. И чтоб вас, ваших близких и родных не постигла участь людей, которых вы видели только что, задумайтесь и поймите – они такие же граждане нашего отечества. Пусть оступившиеся, пусть не всегда удобные, но это наши граждане! И надо протянуть руку помощи, надо стать милосердными, надо ужаснуться от увиденного. Измените законы, увеличьте количество госпиталей и врачей, помогите гибнущим за колючей проволокой согражданам. Виктор Сергеевич сидел на заднем сиденье автомобиля, смотрел на экран крохотного телевизора под потолком, слушал ведущего программы «Спасите наши души!». – Мы будем выходить в эфир каждую неделю, – говорил Василий Петрович. – Надеемся, наша программа достучится до сердец, до разума тех, кто может поучаствовать в судьбах заключенных, пораженных душевными и физическими недугами. За рулем сидел молчаливый Глеб, никак не реагировал ни на телевизор, ни на шефа. – Слышь! – позвал его Виктор Сергеевич. – Да? – вполоборота отозвался парень. – Так куда ты все-таки отвез ту обезьянку ночью? |