Онлайн книга «Танец мечты»
|
– Дима Карасев! Карасев, следующий кандидат в отличники после Юльки, встал и начал: Я вас любил, Любовь еще, быть может… – Стоп! – отчаянно воскликнула литераторша. – Вы сговорились? Что, все знают только про любовь? Гражданскую лирику Пушкина кто-нибудь помнит? – Я памятник себе воздвиг… – начал Карасев. Наталья Сергеевна с надеждой повернулась к нему, но он замолчал и виновато пояснил: – Дальше не знаю. – Катастрофа! – воскликнула учительница. – Значит, так. Лена, ты читаешь монолог Татьяны, только не с конца, а с начала! А еще… кто помнит «Зимнее утро»? Никто не отозвался, и она начала сама: Мороз и солнце… – Я помню, – подняла руку Юлька. Литераторша облегченно вздохнула: – Наконец-то! Хорошо, прочитаешь перед комиссией. А пока вернемся к теме прошлого урока – «Преступление и наказание»… Опасность миновала. Я надеялась, из-за всей этой суматохи Ленка забыла, с чего мы начали разговор, но не тут-то было. Едва Наталья Сергеевна завела речь про Раскольникова, соседка снова повернулась ко мне и шепотом спросила: – Как у вас там с Ванечкой? – После поговорим, – попыталась я воззвать к сознательности подруги, но та словно забыла о своем принципе не болтать не уроках: – Нет, сейчас! – Да ничего особенного, – попробовала отбояриться я, но подружка смотрела на меня так недоверчиво, что я вытащила из тетради листок, написала на нем: «В кино ходили», и передала ей. «Круто!!!» – нацарапала она и, чуть помедлив, дописала: «Целовались???» Отпираться было бессмысленно, поэтому я честно ответила: «Да!» Глаза у Ленки вспыхнули недобрым огнем, она склонилась над листком, собираясь писать ответ, но тут в дверь робко постучали, и в нее просочились две тетеньки и лысый дядя в очках. – Продолжайте, не обращайте на нас внимания, – замахал руками дядя на шагнувшую было к ним Наталью Сергеевну, и они гуськом проследовали к последним партам. – А теперь мы почитаем стихи великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, – торжественно объявила литераторша. – Лена! Не знаю, почему она не вызвала первой Юльку Снегиреву, но это стало ее роковой ошибкой. Ленка, чей мозг явно был затуманен новостями про поцелуи, встала и громко объявила: – «Клеопатра»! По классу пронесся обреченный гул, а моя подружка как ни в чем не бывало начала читать: Чертог сиял. Гремели хором Певцы при звуке флейт и лир. Царица голосом и взором Свой пышный оживляла пир… Читала она хорошо, и в классе повисла небывалая тишина. Кто к торгу страстному приступит? Свою любовь я продаю; Скажите: кто меж вами купит Ценою жизни ночь мою? — патетически вопросила моя блистательная подруга, и только тогда учительница спохватилась: – Спасибо, Лена, достаточно! Ленка села, довольная и раскрасневшаяся. – Ну как? – шепотом поинтересовалась она у меня. – Класс! – заверила я. – Все в ауте, особенно комиссия! Ленка обернулась, обвела взглядом давящийся от смеха класс, обалдевшие лица членов комиссии, и ее щеки стали стремительно краснеть. – Что я читала? – трагическим шепотом вопросила она, впрочем, сама уже прозревая. – «Клеопатру», – подтвердила я очевидное. Она обхватила голову руками: – Ужас! Почему ты меня не остановила? – Как? – удивилась я. – Выбежать за тобой к доске? Перебить с места – простите, дескать, суфлер ошибся? – Кошмар! – шепотом простонала она. – Да ладно, прорвемся, – как могла, утешила ее я. Мы действительно «прорвались». Комиссия осталась в восторге от Ленкиного исполнительского мастерства, а нашу Наталью Сергеевну особенно похвалила за то, что она выходит за рамки рекомендованной программы и дает нам стихи Пушкина, которые обычно в школе не изучаются. Учительница, мило покраснев, приняла похвалы, ни словом не обмолвившись, что это личная Ленкина инициатива. – Ты зачем вообще «Клеопатру» выучила? – напустилась я на нее на перемене. – Не знаю, – пожала плечами она. – Понравился стих, вот и запомнился сам собой. – Сам собой! – передразнила я. – Сам собой такой длинный и сложный текст ни за что не выучишь! – Ну ладно, ладно, к конкурсу чтецов я готовилась, – призналась она. – Да так и не выступила. – Зато сегодня ты выступила на «ура», – уверила я. – Это ты мне своими поцелуями голову заморочила! – А ты бы не спрашивала, – обиделась я. – Так что? – криво улыбнулась она. – На каток больше не пойдем? – Ой, не спрашивай, – вздохнула я. – Я, кажется, окончательно запуталась. – Тогда давай сходим и все распутаем, – предложила она. – Сегодня вечером. Я уже открыла рот, чтобы отказаться, но она категорично заметила: – Помни, ты мне должна за позор с «Клеопатрой»! И еще обещала составить компанию, когда я попрошу! И я, хотя никакой вины за собой не чувствовала и предполагала, что составить компанию она попросит для себя, а не для меня, покорно кивнула: – Давай. Танцев сегодня не было, поэтому я спокойно могла посвятить вечер «распутыванию всего», что накопилось. Голова и правда шла кругом, и я не понимала, кто из парней мне нравится и нравится ли кто-нибудь вообще. Вечером мы, как и договаривались, отправились на каток. Незаметно наступил декабрь, вокруг появились елки, разноцветная блестящая мишура, фигурки Деда Мороза, за которого часто выдавали чудо китайской промышленности Санта Клауса. Добрался приближающийся Новый год и до нашего двора: когда мы подошли, на катке как раз установили елку и теперь обматывали ее гирляндой из лампочек. Коробка с незамысловатыми – правильно, какие еще можно повесить на улице – игрушками стояла рядом. – Здорово! – восхитилась Ленка. – Новый год! – И что хорошего? – ворчливо поинтересовалась я. – Ну как же – Новый год! – повторила она, словно этим было все сказано. – Ага, конец полугодия, контрольные всякие, да еще плюс репетиции – хор ведь наверняка где-то выступать будет, и танцевальная студия тоже… – Вот ты зануда, – поморщилась подружка. – Смотри на это в другом свете… В каком свете надо смотреть на Новый год, я так и не узнала: Ленка замолчала и схватила меня за рукав – к нам подъезжал Денис. |