Онлайн книга «Наследник»
– Через два дня на третий я уезжаю. Успеете сделать то, что мне нужно? – К завтрашнему вечеру все устроим, Димитрий Иванович! А с этой что? Разобрать?.. Осмотрев «записную книжечку», ее владелец (а куда деваться?) приблизился к столу, на котором она монументально возвышалась: – Вот здесь… – Указательный палец юной руки небрежно черкнул по мягкой замше обложки. – …Добавить название: «Травы». С некоторым подозрением посмотрев на Федорова, Дмитрий на всякий случай уточнил: – Одно слово из пяти буквиц. – Сделаем!.. – Ну-ну. Что в последнем узле? Чуток повозившись с излишне тугим узлом, мужчина раскидал в стороны небеленую посконь. – Трактат, рекомый «Мази», Димитрий Иванович. Осмотрев высокую стопку пятикнижия, хозяин покоев раскрыл обложку первого тома: – Писана княгиней Евпраксией Мстиславовной рода Рюрикова, за деяния свои прозванной Добродеей. Пролистав с десяток страниц, Дмитрий улыбнулся: его первый вклад [163] в Кирилло-Белозерскую обитель получится очень красивым и ценным. Искусное тиснение обложки, золоченый обрез страниц, серебряные застежки – это снаружи. И настоящая энциклопедия медика двенадцатого века внутри, причем большая часть знания не устарела и спустя четыреста лет после того, как была перенесена на пергамент нежной женской рукой. «Сколько же раз прапрабабкой мне нынешнему приходится княжна Евпраксия? Она – седьмое колено от Рюрика, а я двадцать первое… Четырнадцать раз, да еще с невообразимыми завитками уточнений. Через нее я в родстве с императорским родом Византии – Комнинами. А через прабабку Софью еще с одним – Палеологами. Если же считать от многажды раз прадеда Владимира Мономаха, великого князя Киевского, то среди родственничков числятся правители Англии, Швеции и Венгрии, Норвегии и Дании, а также племенные вожди ободритов [164] . Хм?!» Потеряв всякий интерес к своему гостю и к принесенным им книжным богатствам, юный властитель медленно прошелся по комнате, пребывая в глубокой задумчивости. «Если хорошенько покопаться в генеалогии предков, в моем наследии наверняка обнаружатся неоспоримые права на земли полабских славян. Главное – правильно искать, вдумчиво и неторопливо, не пропуская ни одной самой завалящей грамотки или хроник в качестве доказательств. На что можно рассчитывать? На Пруссию, земли Мекленбургской марки, Нижнюю Саксонию и часть Прибалтики. М-да, больно уж велик кусок, таким только подавиться и получится. Но идейка-то какая заманчивая!.. И перспективы!» Выплыв из мыслей, Дмитрий почти без участия сознания подхватил с близкой полки небольшую шкатулку и вернулся к столу. – Сколько копий трактата уже отпечатано? – Как и велено – дюжина. Правда, собрали да отделали только одну. Еще раз погладив корешки пяти книг, мальчик чуть изогнул кончики губ в намеке на улыбку. – Я доволен тобой, Иван сын Федоров. Пребывая все в том же отстранении, он откинул резную крышку и подцепил кончиками пальцев два браслета: узкий женский и широкий мужской, набранные из полированных пластинок темного как ночь нефрита, оправленного в серебро низкой пробы. – Этим украсишь жену. Этот для твоей руки. Поверх двух браслетов лег третий, из нежно сияющей на свету древней смолы. – Янтарь же укрепит здоровье сына. А заодно послужит знаком – таким, как это кольцо. Мельком показав невзрачное колечко из темного янтаря с едва заметной гравировкой по внешнему и внутреннему ободкам, десятилетний целитель небрежно бросил его обратно в шкатулку, достав взамен еще один браслет – из темного сердолика в оправе из бронзы, схожей своим видом с золотом. – Достоин ли твой товарищ, Петр по прозвищу Мстиславец, моей награды и внимания? – Как есть достоин, государь-наследник… Увидев недовольно вскинутую бровь, Иван Федоров на ходу исправился: – Потому как он для меня, Димитрий Иванович, ровно десница для воина. Закрыв крышку, первенец великого государя добавил браслет к остальным. – Что ж. Передай ему мою похвалу и дар малый. С великим бережением подхватив со стола браслеты, странно теплые, словно бы они долгое время лежали под жаркими лучами солнца, голова Печатного двора низко поклонился. – Теперь о том, чем ты займешься в мое отсутствие. Шкатулка вернулась обратно на полку, а вместо нее на стол легло несколько стопок исписанных листов с частыми мелкими кляксами и гораздо более редкими зарисовками – эскизами будущих иллюстраций. – Это третья и четвертая части «Сказок». Уложив наградные браслеты в небольшую калиту с серебром, Иван Федоров вновь поклонился (на сей раз едва-едва), принял две пухлых рукописи и спокойно завернул их в освободившуюся от прежнего содержимого посконь, а хозяин покоев тем временем, находясь вроде как в легком сомнении, придавил рукой третью рукопись. – Моя челядинка провела немало времени на дворцовой поварне, выспрашивая и записывая тонкости приготовления различных похлебок, пирогов, каш и прочих разных кушаний. Как бы ты посоветовал назвать ее труд? – Да так и назвать – Поваренной книгой. Увязывая Авдотьин труд в очередной кусок поскони, Федоров деловито поинтересовался: – Сколько штук повелишь отпечатать, Димитрий Иванович? – Полсотни. На пробу. Книгопечатник понятливо кивнул, хотя в душе даже и не сомневался, что вкусить яств по рецептам с царской поварни захотят весьма многие – с родовитых князей начиная и самыми худородными купцами заканчивая. – Это мне разыскал дьяк Мамырин. Посмотри. Взяв в руки изрядно замусоленный сверток грубой замши, Федоров его аккуратно развернул, выложив на стол потрепанную рукопись. Внимательно осмотрел ее со всех сторон, потом осторожно смял кончик обложки и уголки страниц, понюхал корешок и, полностью успокоенный, раскрыл. – «Хождение за три моря». Писано купцом тверским Афанасием Никитиным в году шесть тысяч девятьсот восемьдесят втором [165] , о путешествии его торговом в земли османские, персидские да индийские. Перекинув первую страницу, книгопечатник вполголоса зачитал (предварительно испросив взглядом на это должное разрешение): |