Книга Вернувшиеся, страница 40 – Джейсон Мотт

— Извините, что мы причиняем вам такое беспокойство, — сказал Джим, немного напугав Люсиль.

Она все еще не могла привыкнуть к тому, как тихо он мог передвигаться. Люсиль заглянула в сумочку. Список был там, деньги — тоже. Ее фотография с Джейкобом. На всякий случай она порылась в вещах и, не оборачиваясь, заговорила с собравшимися Уилсонами. Она чувствовала, что они все стояли за ее спиной, словно счастливое семейство на рождественской открытке.

— Ты говоришь, как твоя мама, — сказала Люсиль. — Теперь понятно, откуда это у тебя — все эти твои извинения без причины. Будем считать, что я их не слышала.

Люсиль закрыла сумочку и поежилась от необъяснимого беспокойства. Наверное, приближалась гроза.

— Возможно, вы правы, — ответил Джим. — Я чувствую себя неловко. Но мне хочется, чтобы вы поняли, как сильно мы ценим вашу помощь. Я хочу, чтобы вы знали, как мы благодарны вам за все, что вы делаете для нас.

Люсиль с улыбкой повернулась к нему.

— Запри дверь, когда я уеду. Скажи Конни, что у меня к ней будет деловое предложение. Я научу ее особому рецепту пирога, который принадлежал нашей прабабушке Гертруде.

Она задумалась на миг.

— И еще! Держи своих благословенных детей наверху. Вряд ли кто-нибудь будет проходить мимо, но если это произойдет…

— Мы будем оставаться в спальной.

— Да, и не забудь…

— Еда в духовке, — прервал ее Джим.

Он отсалютовал ей, как заправский солдат.

— Ладно-ладно, — сказала Люсиль.

Не оборачиваясь, чтобы не дать им увидеть, какой напуганной она вдруг стала, пожилая женщина направилась к старому синему «Форду».

В свое время, в 1974 году, хозяин продуктового магазина отказался от проекта реновации. Жаль, ведь это был последний случай, когда большие деньги приходили в Аркадию. Старое кирпичное здание оставалось единственным форпостом на западном крае городской черты, дальше которой, кроме двухполосного шоссе, тянулись лишь поля, деревья и отдельные дома, пятнавшие своими участками однообразный ландшафт.

Магазин в конце Мейн-стрит располагался в красивом и величественном особняке, в котором прежде размещалась мэрия. Прошло много лет, но и сейчас в рельефе старых камней можно было заметить изношенную временем нишу, где когда-то вывешивали праздничные плакаты и объявления городского совета. В хороший день — прежде чем в городе построили лагерь — хозяин магазина благодарил судьбу, если он обслуживал до тридцати покупателей. И это действительно считалось удачей, даже если брать в расчет тех стариков, которые слонялись тут без дела или просто сидели на веранде в креслах-качалках, обмениваясь своими сплетнями и глупыми выдумками. Впрочем, все это было раньше.

Когда Люсиль подошла к крыльцу магазина, молодой солдат вежливо предложил ей помощь. Он взял ее под руку и называл уважительно «мэм» — такой любезный и терпеливый. Тем временем мимо них пробегали другие молодые солдаты. Они так спешили, словно все продукты в магазине могли внезапно кончиться.

На широкой веранде у двери, покачиваясь в креслах-качалках, сидела группа мужчин: Фред Грин, Марвин Паркер, Джон Уоткинс и несколько других бездельников. Они шептались о чем-то и многозначительно кивали головами. Последние пару недель эти люди протестовали против наплыва «вернувшихся» — во всяком случае, так было написано на их плакатах и транспарантах. Обычно они собирались на передней лужайке Марвина Паркера. Люсиль считала их протест пустой тратой времени. Всего полдюжины участников, и они еще не придумали ни одного приличного лозунга. Однажды, когда она шла на свидание с Харольдом и Джейкобом, они кричали у ворот: «Аркадия для живых людей, а не для присланных лебедей!» Люсиль так и не поняла, кого они имели в виду. Возможно, они сами этого не знали или просто использовали первую попавшуюся рифму. Ведь для хорошей «речовки» требовались рифмованные строки.

Когда молодой солдат помог ей подняться на веранду, Люсиль повернулась к сидевшим мужчинам.

— Как вам не стыдно? — сказала она.

Похлопав солдата по руке, Люсиль дала ему понять, что больше не нуждается в помощи.

— Как вам не совестно? — продолжила она. — Сидите здесь и ничего не делаете.

Мужчины заворчали, глядя на нее, затем Фред Грин — проклятый подстрекатель — ответил за всю их компанию:

— У нас свободная страна.

Люсиль поцокала языком.

— И как это связано с вашим бездельем?

— Мы обсуждаем наши планы.

— А почему вы сейчас не на лужайке Марвина? И почему не выкрикиваете ваш дурацкий слоган?

— У нас перерыв, — сердито ответил Фред.

Люсиль не смогла определить природу его тона. Она так и не поняла, был ли тот саркастическим или мужчины действительно устроили себе перерыв. Их загорелые лица выглядели осунувшимися и усталыми.

— А ради чего вы протестуете? — спросила она. — Вот раньше пикеты создавались, когда цветные добивались равных прав.

Мужчины переглянулись друг с другом. Они чувствовали в словах женщины какую-то ловушку, но не могли разгадать ее суть.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Фред.

— Я просто хочу знать, какие у вас требования. Все протестующие имеют требования! Организовав протест, вы должны попросить у правительства определенные уступки. Или что-то еще.

На нее случайно наткнулся один из солдат. Когда парень остановился и извинился за свою невнимательность, она продолжила отчитывать Фреда:

— Тебе неплохо удается нарушать порядок. Это факт. Но что дальше? Какая у вас платформа? На чем вы настаиваете?

Внезапно глаза Фреда наполнились блеском духовного просветления. Он выпрямился в кресле и издал восторженный вздох. Другие мужчины, последовав его примеру, тоже выпрямились, словно могильные камни.

— Мы защищаем естественную жизнь, — произнес Фред монотонным голосом.

Это был слоган «Движения истинно живых» — тех бунтовавших идиотов, которых недавно показывали по телевизору. Тех бритых молодчиков, которые после появления «вернувшихся» перешли от восхваления расовых войн к призывам полноценной расовой интеграции. И вот теперь Фред Грин цитировал их главный лозунг.

Вне всякого сомнения, идиотизм заразен, подумала Люсиль.

Другие мужчины повторили восторженный вздох Фреда Грин. Они даже выглядеть стали лучше — выше и толще. Затем их группа опробовала новую «речовку».

— Мы защищаем естественную жизнь!

— Я не знала, что она нуждается в защитниках, — проворчала Люсиль. — В любом случае это лучше вашего тупого лозунга: «Аркадия для живых людей, а не для присланных лебедей». Каких лебедей? Кем присланных?

Она отмахнулась рукой. Фред смотрел куда-то мимо нее. Колесики его ума вращались.