Книга Дом непредсказуемого счастья, страница 14 – Лариса Соболева

— Yes.

— И помни: у тебя есть один недостаток…

— У меня?! — задохнулась от негодования Юля. — Впервые слышу.

— Потому что развела вокруг себя кучу льстецов и развесила уши, потеряв чувство реальности. Не крути носом, правда — она всегда жжет. Так вот, дорогая, если будешь продолжать строить всяческие ужимки и рожи, то Боб догадается, что ты задумала пакость против него. Не исключаю, что Боб — тупая счетная машина, но ведь одновременно и подлая.

— Так что мне, черт, делать? — бросила возмущенно Юля.

— Вспомнить такую черту, как искренность, ею и окрасить свои жестокие слова. Или хотя бы надень на лицо маску бесстрастности.

В комнату влетела Зиночка, ее обиженно поджатые губы дали понять, что она сердита. Михаил и Юля закончили секретничать, потому и не подумали отправить ее назад на кухню, он подсел к жене на подлокотник и обнял за плечи:

— Малышка, надутая ты некрасивая.

Она лишь взглянула на него снизу вверх, смешно фыркнула и отвернулась. Михаил расхохотался, одновременно объясняя столь странное поведение жены:

— Зинуля с утра не в духе, с утра ее чего-то плющит. Главное, когда злится, ужасно смешной становится. Малышка, ну, улыбнись, улыбнись…

— Елку не поставил, — строго заговорила Зина, — квартиру не убрали, еду не готовим, а уже вечер. Вы два часа болтаете, а я… я устала на кухне торчать.

— Прости нас, Зина, но мне нужна помощь. Все, ухожу, ухожу…

На этот раз провожать ее пошел Михаил, заодно извинился:

— Не сердись, Зина нервничает, боится, что умрет при родах.

— Ерунда, это известные страхи, — одеваясь, сказала Юля. — На нее вообще сердиться нельзя, она ребенок. Давай второго встретимся в офисе? Как раз никого не будет, ты там пошаришь.

— Договорились.

Поцеловав его по-дружески в щеку, Юля сбежала по ступенькам, а на повороте подняла голову и еще помахала. Но из подъезда выходила, не торопясь, спешить, собственно, некуда. Мишка предлагал остаться у них, встретить Новый год вместе… Нет, отказалась. Не ради них, а ради себя — ей неуютно везде, какая-то сила внутри не может успокоиться, толкает и толкает Юлю бежать-ехать туда, где люди, но чужие, незнакомые.

Она не заметила и на этот раз автомобиль, следующий за ней по пятам. Нормальному человеку, законопослушному гражданину, а Юля таковой и являлась, никогда не придет в голову, что за ним ведут слежку некие заинтересованные лица. Приехала она в гостиницу, решив принять душ, а после поужинать в ресторане, однако планам не суждено было сбыться.

* * *

Что нужно двоим, когда они внезапно встречаются после долгой разлуки? Кровать, только кровать любого размера, ширины, высоты и в любом месте, хоть в сарае, а уж тесный гостиничный номер — просто шик.

В истоме Влада повернулась на бок к Виктору, обняла его за шею, шумно вдохнула запах мужского молодого тела, одуряюще действующего на сознание (оно попросту отключалось), и со стоном, протяжно выдохнула. Спросить ее в обычной обстановке: что такое счастье, девочка? Она не сможет построить простейшую философскую конструкцию типа: счастье — это муж, деньги, дети (разумеется, очередность приоритетов варьируется) и еще что-нибудь дорогое из прошлого — домик у реки, песочница во дворе. Нет, головка Влады мыслит проще: балдею сейчас, а что там в будущем — подумает, когда оно, будущее, наступит. Так что в данную минуту после сумасшедшей страсти Влада была счастлива до чертиков, а Виктор, исполнив долг самца, дремал. Полагая, что он ее не слышит, она, глядя в загорелое лицо ковбоя с грубыми чертами, окруженное соломенными волосами, с чувством восторженной благодарности прошептала:

— Как мне хорошо, Витя… Ты мне сделал такой подарок, такой подарок… Всю ночь будем вместе, потом завтрашний день…

— Мне нужно вернуться домой, — сказал он сонным голосом.

— Что? — приподнялась над ним Влада. — Так ты уедешь? Когда?

— Сейчас, — подскочил с кровати Виктор и начал одеваться. — Я заехал на минутку. Повидаться.

— Опять пропадешь на полгода?

Вопрос, конечно, интересный, впрочем, подобных каверзных вопросов в багаже Влады имелось множество, пора было бросить их в эту бессовестную морду и посмотреть, как она будет выкручиваться. Живет он в пятидесяти километрах — что тут ехать? Было бы желание. Вопросы накапливались, словно медленный яд, постепенно отравляющий тело и душу, но Влада до сегодняшнего вечера не решалась выяснять отношения, боялась рассердить Витеньку. И каждый раз, когда он, появляясь в городе, звонил, она летела к нему, одурманенная обманчивой надеждой. Пару часов спустя надежда умирала практически без мук — скоропостижно.

— Как получится, — ответил он.

— А как же я, Витя? Ты оставишь меня сегодня?

Он застегивал джинсы, но, услышав мольбу в голосе Влады, присел на край кровати, взял ее за плечо, словно хорошего парня, и предпринял попытку договориться:

— У тебя уйма времени, целых полтора часа до двенадцати.

— А почему ты не можешь остаться?

— Зайка, ну, не могу, ждут меня.

— Почему бы нам не пожениться? — напрямую спросила Влада, набравшись храбрости и в некоторой степени наглости. Видимо, жизненный опыт все же толкает хоть иногда подумать о будущем, но реакция Виктора ее расстроила:

— Зая, на фига тебе этот финт? Я живу в деревне, что ты там делать будешь?

— То же, что и все.

— Зая, ну какая из тебя жена? Тебе нужен шум-гам, тусовки, гламур-бонжур. У меня всего этого нет… и вряд ли будет.

— Я могу без этого прожить. Жила же раньше и ничего.

— А чем тебе не нравятся наши встречи? Редко, но метко. И никто никому ничего не должен.

Что на это сказать? В подобных случаях не говорят, а бьют по роже. Влада встала… Нет, бить не стала, хотя могла заехать кулаком так, что он долго не очухался бы. Перед тем как одеться, она поставила руки на бедра и решила высказаться на прощание:

— Прошлый раз ты выставил меня из номера, потому что к тебе ехали важные люди. Позапрошлый раз ты оторвал меня от моего дорогого спонсора, я бросила его, квартиру, которую он снимал для меня, шубу! О такой шубе я даже мечтать не могла, а он купил, потому что не жадный. Я осталась на улице! И тебя это не волновало. Сейчас ты приехал на Новый год, я подумала: наконец в эту ночь никто не убегает, как трусливая скотина. А еще я помню, как ты…

— К чему вот это… давить на психику? — поморщился Виктор и вдруг вообще заорал на нее: — Твоя беда, что ты сразу рубишь концы. А кто заставлял? Я? Я просил тебя бросать твоего старого козла с шубой? Меня все устраивало.

Глотая непрошеные слезы обиды, Влада похватала свои вещи, понимая, что уговоры не помогут, и оделась. А он продолжал в том же духе свой монолог халявщика: