Онлайн книга «Звездочка»
|
Сергей стоял, всматриваясь в ночь, словно пытался увидеть ее в темноте. Маленькую бабочку с чудесными крыльями. Прекрасного «косноязычного Икара», летящего слишком близко к солнцу. И ее голос, и музыка были гармоничны и — оставляли место для него. Он закрыл глаза. «Кто ты, — спрашивал он пустоту. — Как ты выглядишь? Почему твои мысли такие грустные?» Он потянулся к мобильнику, лежащему на столике. Отдернул руку, встретившись глазами с Таниными, на фотографии. Она смотрела так, что по коже пробежали мурашки. На мгновение ему даже показалось, что ее глаза сузились. «Не звони», — приказывала Таня с жестокой неумолимостью. Он положил телефон обратно. Замер. — Вот так, друзья мои, — грустно проговорила Марго. — Я недавно обнаружила, что все красивые мелодии печальны. Почему? Давайте поговорим об этом. И — о ночных бабочках. Может быть, кто-нибудь из вас такая же ночная бабочка? Вместе мы придумаем, как нам долететь до солнца и не спалить наши крылышки… Он усмехнулся этим словам, пытаясь защититься от их доверчивой и ясной простоты с помощью иронии. Долетим-с… Вопрос только — каково оно, это самое солнце? Ему захотелось набрать номер, прямо сейчас. Немедленно. Сказать ей, этой девушке, чей голос так притягателен, а душа — наивна и немного напугана, как у ребенка, заблудившегося в темном городе: «Здравствуй, это я… Давай сделаем так — я возьму тебя за руку и постараюсь удержать, когда ты захочешь приблизиться к палящему солнцу слишком близко. Так близко, что оно спалит твои крылья… Я удержу тебя, чтобы их сохранить». Но черт побери, он же не ребенок! Он уже знает цену словам — «мысль изреченная есть ложь»… Люди прекрасно научились скрывать истинное лицо за нагромождением красивых фраз. «Брось, друг, не надо вести себя как последний кретин…» Эта девушка просто еще одна восковая фигура в музее. Не более того… Он бросил трубку-телефон. Прошел на кухню. Туда не долетал ее голос. Тишина. И в этой тишине журчание воды из-под крана вернуло его к реальности. К тому самому восприятию мира, когда становится ясно — все неизменно. Секунды превращаются в минуты, минуты в часы, часы в дни и так далее… Не успеешь оглянуться — мир треснул. Приблизилась финишная ленточка… И он будет так же никому не нужен, как теперь… — Последний романтик, — пробормотал он и швырнул стакан, наполненный водой, об стену. — В мире нет ничего чистого. Даже вода с хлоркой… Звонок в дверь. Он поднял голову, удивленно глядя в сторону коридора. Стрелки на часах-будильнике показывали половину первого. Ночи… Он осторожно подошел к двери, посмотрел в глазок. Открыл ее. — Простите ради Бога, Сережа, — взволнованно проговорила с порога Анна Владимировна. — Я вас уже измучила, наверное, своими проблемами… Но Риты нет дома, и я очень боюсь… Ник весь горит. И у него что-то странное… Он весь опух. Пожалуйста, Сереженька, помогите мне! Она пыталась справиться с обидой. «В конце концов, — говорила себе Рита, — он мог быть занят собственными проблемами. По его глазам можно догадаться без особого труда, что его жизнь не так уж и благополучна… Мало ли какая беда приключилась!» И тут же вспоминалось, как они разговаривали — так просто, задушевно, о вещах, на которые оба смотрели одинаково… Музыка, книги… «Как с Сережей, — вспомнила она. — Даже молчание вдвоем напоено пониманием. И зовут его так же. Может быть, это подарок судьбы? Вознаграждение за мои беды?» А потом в памяти возникла полутемная лестница в подъезде и его удаляющаяся спина. — Дура ты, Рита Прохорова, — с горечью прошептала Рита. — Когда наконец-то ты повзрослеешь и начнешь смотреть на вещи реально? Любовь — это сказка для девочек-подростков. А если кому-то везет и он на самом деле встречает ее на пути — никто не обещает хорошего конца… Почти смирившись с этим, Рита даже почувствовала невероятное облегчение — что ж, раз все именно так, ее незадавшаяся судьба не портит гармонии мира… Раз так — надо смириться. Говорят, когда человек понимает, что смерть неизбежна, он испытывает нечто похожее на счастье. Он освобождается от страхов. Так и она, Рита, освободившись от иллюзий, просто обязана почувствовать себя спокойной и счастливой. Но душа отказывалась в это поверить. А что с ней поделаешь? Звонок телефона. Рита подняла трубку с молниеносной быстротой. Голосом, хриплым от волнения, прошептала: — Алло… На другом конце провода молчали. «Это он!» — стукнуло радостно сердце. Тот человек. Она снова повторила: — Алло… Там все еще молчали. — Говорите же… Она терпеливо ждала. Сейчас ее неведомый абонент соединился непостижимым образом с обоими Сережами. Но вот странно, если в случае с ними ей было важно, насколько они понимают ее, здесь было наоборот. Она чувствовала — или придумывала это, — что она нужна этому неизвестному. И это было дорого ей. То, что там, в ночи, кому-то нужно ее внимание. Ее помощь… — Алло, я слушаю вас. Она говорила ласково, нежно — пытаясь хотя бы своим голосом, его тембром помочь «одинокому путнику». — Ты навеки мо-о-оя… Голос был гнусавый, отвратительный, и интонация, с которой были произнесены эти безобидные слова, была оскорбительна. Рита привыкла к таким звонкам и все-таки сжалась, словно откуда-то потянуло холодом, мраком. — Вы ошиблись номером, — сказала она, пытаясь сдержаться, чтобы не заорать во весь голос: «Ты, придурок, ненормальный урод! Неужели в тебе так много гнусности, что непременно хочется поделиться ею со всеми?» — Не ошибся, ночная бабочка, — хохотнул неизвестный. — Знаешь, кого называют ночными бабочками? Хочешь встретиться? Я покажу тебе, на что способен мой… Рита нажала на кнопку. — Идиот, — прошептала она. «Вот так, — грустно усмехнулась она, приходя в себя. — Ждешь от жизни пения ангелов — и получаешь отвратительную, бесовскую ухмылку!» — О черт! — вырвалось у Сергея. Лоб Ника напоминал раскаленную сковородку. Он определил температуру без градусника, одним прикосновением — за сорок… Аллергическая. Черт… Глаза Ника были теперь похожи на глаза толстого китайца — все лицо опухло, покраснело, мальчику было трудно дышать. — Воды, — попросил Ник хриплым голосом. — Ба, дай водички… — Сейчас, милый… — Анна Владимировна! Нет! Он понял, что вышло резко, даже грубо, и осекся. — Простите меня, — проговорил он. — Но ему нельзя сейчас воды… Это отек Квинки… Аллергическая реакция на какое-то лекарство. Пожалуйста, вызовите «скорую». И позвоните Рите. Где она? |