Онлайн книга «И всё-таки я люблю тебя! Том 1»
|
– Это всё буржуазная культура виновата! Я бы запретил читать книги всех этих дореволюционных хлюпиков типа Толстого, Пушкина и… и… ну и остальных воспевателей женских прелестей. К чёрту все книги! – орал Семён Иванович и размахивал руками. – Нам некогда читать и разводить сопли-слюни! Вера шмыгнула носом. «Ой, он мой насморк заметил! Как стыдно! Ещё решит, что я неряха, и не возьмёт меня на работу». – Вот когда построим коммунизм, тогда можно будет и расслабиться, и книжки всякие там почитать, стишки послушать, – он подошёл к ней и, облокотившись одной рукой о стену, сурово посмотрел на неё сверху вниз. – А пока будьте-ка любезны, дорогуша, у станочка постоять да кирпичики на стройке потягать. Во имя всеобщей справедливости вы пока позабудьте о том, что вы слабый пол. Так-то вот! Вера затравленно сжалась. «Ну точно шизик. Как бы он меня не придушил во имя всеобщей справедливости. Небось и первая жена не своей смертью померла». Но Семён Иванович неожиданно быстро успокоился, сел на табуретку и как ни в чём не бывало спокойно спросил: – Картошечка сварилась? Вера перевела дух и поднялась посмотреть картошку. Но поворачиваться к нему спиной она всё-таки побаивалась. Она бочком-бочком подошла к плите и приподняла крышку. Потыкав вилкой, она пришла к выводу, что картошка почти готова. Пока Вера отделила кости селёдки и разрезала её на кусочки, Семён Иванович достал тарелки и вилки. Они сели за стол. Вера скромно положила на свою тарелку одну половинку картофелины и один кусочек селёдки. – Это что за птичья порция? Кто как ест, тот так и работает! – прогремел Семён Иванович, и Вера испуганно навалила себе почти полную тарелку картошки и пять кусков селёдки. – Ну, за знакомство! – торжественно произнёс он, подняв стопку. – Нет, что вы, я не пью, – пролепетала Вера и, испугавшись очередного приступа гнева «шизика», быстро добавила: – Мне нельзя. Я беременная. – Беременная?!! – удивился Семён Иванович так, словно вообще не знал, что женщины иногда бывают беременными. Он отставил уже поднесённую ко рту стопку и зацокал языком. – Н-да. Дела! Ай да Инна! Вот это удружила. «А уж как она мне удружила! Направила ночью к ненормальному мужику! И чего он так расстроился? Думает, что я, беременная, двор подметать не смогу?» – Вы не думайте, я работящая. И выносливая. Я и беременная со всем справлюсь. – Оно, конечно, видно, что ты девушка… хм, прости, женщина хорошая, работящая. Но… – Семён Иванович почесал затылок. – Как тебя угораздило-то? – Чего угораздило? – Он что, подлец, сбежал? – Он не подлец. И никуда он не сбежал. Он просто уехал. – И где же он? – Во Франции. – Ух ты! Далеко смотался. Аж за границу драпанул! – Да вы не волнуйтесь, он скоро вернётся и заберёт меня. Мне бы только на время где-нибудь пристроиться. – Чего?!! – взревел Семён Иванович. – Это как понимать? Я, значит, тебя приютю, а потом приедет твой подлец и ты тут же вернёшься к нему? – Ну да, – жалобно пролепетала Верочка, не понимая, что так разозлило «шизика», – я вас долго обременять не буду. – Вот это наглость! И что мне прикажешь делать с чужой беременной бабой? Заботиться о тебе за просто так? – Ну почему просто так? – всхлипнула Вера. От страха и обиды у неё потекли слёзы. – Я отработаю. Я же буду вашим дворником. Мне Инна обещала, что вы меня устроите к себе в ЖЭК работать дворником, а за это мне дадут квартиру. Мне негде сейчас жить. Я поругалась со свекровью. А муж уехал. Я совсем одна. Мне некуда идти. Верочка разревелась. Она всхлипывала и размазывала слёзы по щекам. – Работать дворником?! – удивился Семён Иванович. – А я думал, что мне Инна жену нашла. У Веры глаза полезли на лоб. – Нет-нет, что вы! Я уже замужем. А разве Инна вашим соседям не сказала? Они же должны были всё вам передать. – Соседям? Да я с ними поругался. Они мне теперь ничего не передают, – он вздохнул и опять почесал затылок. – Ну и дела! Н-да, что же нам с тобой делать-то? – Возьмите меня к себе дворником, – жалобно попросила Вера. – Пожалуйста! – Видишь ли, Вера, – начал выдавливать из себя он по одному слову, – я Инне несколько преувеличил своё социальное положение в нашей конторе. На самом деле я не начальник в нашем ЖЭКе, а сантехник. Сама понимаешь, что такая «эффэктная» девушка, как Инна, не стала бы со мной даже разговаривать, если бы узнала моё истинное призвание. – Ой! Значит, вы мне не поможете?!! – Знаешь, Вера, ты мне понравилась. Сразу видно, что ты хороший человек, просто попала в беду. Я постараюсь тебе помочь. Завтра пойду к нашему начальнику и попрошу за тебя. Квартиру тебе не гарантирую, но койку в общежитии, может, и смогу для тебя выбить. – Ой, спасибо! Мне и койки в общаге будет достаточно. Я же на время, пока Вадим не приедет. – Ну, давай за это выпьем. Вернее, я выпью, а ты закусывай. Узнав, что Вера не набивалась ему в жёны, Семён Иванович перестал выпендриваться и заговорил с ней по-простому. Стал расспрашивать о её жизни, немного рассказал о себе. Вера, увидев, что опасность миновала, расслабилась и даже стала получать удовольствие от общения. Ведь уже долгое время ей не с кем было даже разговаривать. Беседа под водочку с селёдочкой потекла приятно и неспешно… Но в самый разгар их более-менее приятной посиделки вдруг раздался звонок. Семён Иванович весь напрягся. – О, чёрт! – прошептал он. – Это Сонька. Она меня убьёт! Не будем открывать, притворимся, что меня нет. Тьфу ты, она же видела свет в окне. Придётся открыть. Звонок повторился. Семён Иванович заметался. – Так, быстро прячься! Он схватил обалдевшую Веру за руку и запихнул её в кладовку за шторкой. Через минуту он всунул Вере в руки её тарелку и стопку с водкой. Ещё через минуту он бросил около её ног костюм, рубашку и бархатную бабочку, а сам в трусах и майке пошёл открывать дверь. – Ты чего не открывал? – услышала Вера недовольный женский голос. – Да я спал. – Ты спишь в носках? – У меня ноги замёрзли. Ты ведь знаешь, что я болею, – жалобно произнёс Сёма и для наглядности покашлял. – Вот я и пришла подлечить моего бедненького больного Кысика, – промурлыкала ласково женщина. – А твой муж? Он разозлится, что тебя так поздно нет. Иди лучше домой. – А мой муж уехал к своей треклятой мамочке. У старухи приступ. Так что эта ночь вся наша. Ты рад? – О нет! Ой, вернее, я рад. Но я себя так плохо чувствую, что сегодня лучше тебе идти домой, – страдальческим голосом ныл Семён Иванович. |