Книга Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы, страница 63 – Джоанна Хиксон

Переговоры длились два часа, а в конце король Генрих, будто желая оставить последнее слово за своей страной, произнес краткую речь на английском, так же непонятном мне, как латынь остальных. Затем прозвучали фанфары, объявив перерыв в церемонии, и обе стороны удалились в свои шатры.

Как только полог французского шатра опустился, королева Изабо взволнованно повернулась к Екатерине:

– Ну, дочь моя, хорошего жениха мы вам подыскали? Право же, великолепная внешность короля Генриха любую женщину приведет в трепет! Ах, эти широкие плечи и мускулистые бедра! А как он вас поцеловал! Подобная дерзость свидетельствует о пылкости. Я не поняла его речи – английский такой диковинный язык! – но он вами весьма очарован. Все идет прекрасно!

Герцог Бургундский язвительно усмехнулся и ушел продолжать обсуждение со своими советниками. Я держалась поодаль, чтобы меня не узнали, и напряженно прислушивалась. Похоже, королева решила не обращать внимания на ужасный шрам и объявила короля Генриха истинным Адонисом.

– Пока рано праздновать победу, ваше величество, – уклончиво произнесла Екатерина, искоса глядя на герцога Бургундского, который гневно распекал своих советников. – Граф Уорик в своей речи не упомянул об отказе от претензий на земли, хотя от этого многое зависит. Вы позволите мне удалиться для отдыха в комнату фрейлин?

Королева что-то недовольно буркнула, но кивнула, и Катрин торопливо покинула мать.

Уединившись, мы дали принцессе возможность насладиться временным облегчением: обтерли ей лоб влажными салфетками и сняли с плеч тяжелую мантию. Я настояла на том, чтобы она воспользовалась клозетным стулом, и отвела ее в дальний угол, отгороженный ширмой. Пышное придворное облачение не позволяло принцессе справиться самой, и мы с Агнессой подняли и придержали ее тяжелые пышные юбки.

– Как я выглядела, Метта? – шепнула Екатерина – Я так испугалась, когда увидела его лицо… Этот ужасный шрам… Ах, бедный Генрих!

– Вы не подали и вида, – заверила я. – На вашем лице не дернулся ни один мускул. Шрам безобразный, спору нет. Вас это сильно встревожило?

– Нет, что ты! – воскликнула она. – Он очень красив, несмотря на шрам. Но почему меня не предупредили? Надеялись, что я упаду в обморок при виде настоящего воина? – фыркнула она. – А его поцелуй! Вот неожиданность! Я покраснела? Ах, настоящих воинов трудно понять, они прекрасно скрывают свои чувства.

– Тогда вы – воин, ваше высочество, потому что на вашем лице ничего нельзя было прочесть. – Я кивнула в сторону главного шатра. – А там каждый играет свою роль.

– О чем мне с ним вести беседу за столом?! – встревоженно спросила Екатерина. – Святая Мария, что говорить? Луи считал его распутником… Говорят, что в последнее время он ведет себя весьма благочестиво, читает святого Августина и святого Григория. Нет, не стоит обсуждать их труды, это слишком нарочито. Интересно, есть ли у него чувство юмора? Может, его насмешить? Вдруг он сочтет меня легкомысленной?

– Вы не легкомысленны! – запротестовала Агнесса.

– Умение шутить – черта привлекательная, – вставила я.

– Не для королевы, Метта, – грустно заметила Екатерина. – Королевам следует не веселиться, а проявлять осмотрительность. Вдобавок он – победитель, и в плену у него томится мой кузен, герцог Орлеанский… Нет, нельзя поддаваться искушению! Я не должна заигрывать с королем…

– Будьте самой собой, ваше высочество, – посоветовала я, думая про себя, что заигрывания никому не причинят вреда. – Не забывайте, что Генрих – обычный мужчина, пусть и коронованный.

– Как я могу об этом забыть после его поцелуя! – Она вздохнула и размяла шею. – А я – всего лишь наивная девушка. И корона у меня очень тяжелая.

После того как мы привели Екатерину в прежний величественный вид, мне пришло в голову, что чувство юмора короля Генриха подверглось бы серьезному испытанию, узнай он, на каком троне принцесса его обсуждала!

* * *

Несмотря на решение Екатерины вести себя сдержанно, во время банкета я не раз слышала ее звонкий смех даже с дальнего конца стола для придворных, где сидели мы с Агнессой. К счастью, ни королева, ни герцог ни разу не бросили взгляда в нашу сторону, и меня в костюме фламандской дворянки никто не узнал. С такого расстояния трудно было понять, как обстоят дела за королевским столом. На протяжении всего пира Екатерина с Генрихом разговаривали. Издали обезображенная щека короля была почти незаметна, и он казался гораздо моложе своих тридцати двух лет. Я решила, что они с Катериной – красивая пара. Конечно, невозможно предсказать, насколько счастливым окажется подобный союз, но никого из присутствующих это не волновало.

Возвращение в Понтуаз вышло нелегким. Гребцам пришлось вести барку против течения. Королева и герцог Бургундский всю дорогу препирались, отчего выражение лица герцога становилось все мрачнее и мрачнее. Екатерина беспокойно крутила кольца на пальцах и бросала отчаянные взгляды на нас с Агнессой. В Понтуазе королева Изабо велела Екатерине сопровождать ее на аудиенцию – в парадном зале собрались придворные, горевшие желанием услышать рассказ о событиях дня. Только поздно вечером Катрин, наконец, вошла в свою спальню.

Снимая с себя тяжелое платье, пропитавшееся за день по́том, я пожалела бедняжку Катрин, которая весь день провела в золотой парче и тяжелом головном уборе. От усталости Екатерина еле держалась на ногах. Мы с Алисией помогли ей снять с себя придворный наряд и втерли ромашковую мазь в покрасневший лоб, натертый короной. Однако безучастность принцессы была вызвана не только утомлением. Когда фрейлины ушли, принцесса, дрожа, закуталась в халат и опустилась на табурет у очага.

– Может, разжечь огонь, ваше высочество? – поспешно предложила я. – Хотя сегодня было очень жарко, вас знобит…

– Метта, меня трясет не от холода, а от гнева, – вздохнула она. – После аудиенции мерзавец герцог прошептал мне на ухо: «Я вижу, вам понравился Генрих, но вы его не получите». Да как он смеет?!.

– Матерь Божья! – воскликнула я, перекрестившись. – Он – истинный дьявол!

– Нет, Господь не допустит, чтобы все повторилось! – простонала Екатерина, в отчаянии сжимая виски.

– Ваше высочество, герцог сюда носа не сунет! – уверенно заявила я. – Здесь повсюду слуги, стражники и придворные, к тому же в соседней комнате – королева.

– Наверное, Метта… но знаешь, он запретил мне появляться на переговорах! Убедил королеву, что король Генрих не должен видеть меня, пока не умерит своих наглых претензий на французские земли и деньги. Хочет использовать меня как морковку, как будто Генрих – осел! Однако английский король – не осел и так легко не отступит. Несмотря на все тщательные приготовления и громкие речи, переговоры ничем не завершатся, и мне никогда не ускользнуть от бургундского дьявола!

От Екатерины, королевской принцессы,

Карлу, дофину Вьеннскому