Книга Француженки не крадут шоколад, страница 65 – Лора Флоранд

После окончания разговора в салоне повисла тишина, и Кэйд быстро сунула мобильник в сумку.

– Ты подумываешь остаться в Европе? – наконец поинтересовался Сильван. Его голос звучал равнодушно.

Неужели это настолько сразило его, что он не смог даже выразить надежду и восторг?

– Я ищу возможности.

Его пальцы обхватили руль. Губы напряженно сжались.

Кэйд отвернулась к боковому окну и стала смотреть на платаны.

При подъезде к замку они свернули с шоссе на узенькую улочку между каменными домами. Сильван вел машину уверенно, несмотря на то, что расстояние между боковыми зеркальцами фургона и каменными стенами домов не превышало дюйма. Вскоре извилистая улочка привела их к высоким зеленым воротам, ширина которых с трудом позволила фургону проехать внутрь.

– Очевидно, бывшие владельцы побоялись сделать ворота пошире, чтобы приехавшие на грузовике грабители не смогли вывезти все подчистую, – шутливо заметил Сильван.

Он припарковал машину на белой гравиевой дорожке у края двора. Кэйд внимательно разглядывала красивый белый фасад с облупившейся кое-где побелкой, но поддерживаемый в хорошем состоянии, защитные железные оградки украшали дюжину огромных окон, занавешенных белыми кружевными вуалями.

– Napoléon III [145] , – сообщил Сильван.

Сам он возвышался над людьми, суетившимися во дворе.

Все они ринулись к ним. Кэйд пригнулась, желая избежать удара дергающихся вил.

– Oup, pardon [146] , – сказал один из владельцев вил и всадил их зубьями в гравий.

Она оказалась включенной в круг таких причудливо наряженных фермеров, каких ей не приходилось еще видеть в жизни. Одни облачились в странные рубахи и покусывали соломинки. Другие прятались под огромными мягкими шляпами и держали огромные подсолнухи. На третьих красовались яркие подтяжки и резиновые сапоги. Остальные, слегка смущенные, просто надели джинсы и, не придумав ничего лучшего, дополнили обычные наряды яркими бейсболками. В дальнем конце двора появился высокий, худощавый мужчина с тяпками и лопатами, которые он, похоже, собирался раздавать гостям.

– Не называй им моего имени, – шепнула Кэйд на ухо Сильвана.

– Мама! – воскликнул Сильван. – Где папа? Как вы доехали?

Женщина, воплощение элегантности, выглядевшая так, будто ее ввели в заблуждение, нарядив в бесформенный огромный балахон, крепко обняла Сильвана и поцеловала его.

– Ça va, mon petit choux? [147]

– Мама, познакомься с Кэйд Кори.

Негодяй, подумала Кэйд.

Мать Сильвана выглядела как более зрелая версия Шанталь – волосы немного короче, подобающе возрасту, крашеная блондинка, но прическа безупречна и изысканно уложена. Ее наряд отличался тем сдержанным шиком, каким так искусно владеют парижанки, будто их элегантность лишь дело вкуса и не имеет ничего общего с деньгами, пусть даже Сильван, возможно, подарил ей шарфик от Диора, добавивший к костюму изысканное цветовое пятно. Почти незаметный макияж искусно подчеркивал достоинства, а очки скрывали лучики морщинок. Она приветствовала Кэйд парой поцелуев, едва соприкоснувшись с ней щеками.

– Так вы и есть та самая похитительница? – поинтересовалась мадам Маркиз.

Сильван уже отвернулся, чтобы обменяться рукопожатием с каким-то фермером и со смехом получить еще чьи-то поцелуи.

– Все не так просто, – ответила Кэйд.

Идеально выщипанные брови приподнялись. И замерли в ожидании продолжения.

– Мне пришлось совершить нечто поразительное, чтобы привлечь его внимание, – поспешно добавила Кэйд. – Он говорил, что шоколад важнее меня.

– И оказался прав?

Кэйд молчала, пытаясь подыскать верный ответ, когда раздался чей-то радостный голос:

– Bonjour! [148] Неужели вы та самая Похитительница Шоколада? Je m’appelle Natalie [149] .

– Моя сестра, – вновь появляясь рядом, пояснил Сильван, пока стройная брюнетка лет двадцати целовала Кейд в щеки.

Перед ними остановился мужчина, раздающий тяпки и лопаты. Большая мягкая шляпа не скрывала идеальной стрижки его красивых серебристых волос. Громоздкие черные резиновые сапоги покрылись грязью с примесью соломы, старой и новой, будто ими часто пользовались.

– Вы, наверное, Кэйд Кори. А я Фредерик Делоб. Добро пожаловать в наш замок. – Склонившись, он поцеловал ее с радушием, и Кэйд мгновенно успокоилась. – Не желаете ли получить тяпочку?

– Держи. – Сильван вручил Кэйд пару старых рабочих перчаток. – И для завершения общей картины… Ты ведь еще не знакома с моим отцом. Кэйд, je te présente Hervé, mon père [150] .

Высокий седеющий мужчина с букетом смешливых морщинок вокруг глаз подарил ей несколько «безешек» – а точнее четыре «безешки», вложив в них гораздо больше восторга, чем его жена.

– И как это Сильвану удается всегда находить очаровательных женщин? – воскликнул он с такой сердечностью, что Кэйд невольно прониклась к нему симпатией за эту попытку сделать ей комплимент.

Потом, конечно, она подумала, что комплимент имел обобщенное значение. Сколько же хорошеньких женщин Сильван регулярно представлял на семейных вечеринках?

– Спасибо, папа, – отозвался Сильван, довольный этим замечанием, не обратив внимание на то, что Кэйд могло быть обидно попасть в число многочисленных красоток. – Ты не поможешь мне затащить в дом скульптуру? Фред говорит, что Тьерри подъедет через пятнадцать минут.

Присутствующие бурно отреагировали на фантастическую скульптуру Сильвана: огромные крылья и причудливые завитки белого, темного и разноцветного шоколада рельефно обвивали фигурку искусно вырезанной шоколадной козы, сидевшей на задних ногах в центре композиции. Толпа ряженых крестьян выстроилась в два ряда, образовав рукоплещущий коридор, и щелкала фотоаппаратами, пока Сильван и Эрве шествовали с драгоценным подарком к дверям замка.

– Как долго вы пробудете в Париже? – спросила Маргерит, когда мужчины скрылись в доме. – Вы же не можете надолго забывать о своей компании? Собираетесь покинуть Европу со дня на день?

Похоже, эти выходные будут очень долгими!

Пока Сильван с отцом устанавливали скульптуру на задрапированный красной скатертью стол в центре гостиной девятнадцатого века, Маргерит любезно устроила Кэйд экскурсию по другим достопримечательностям зала. Антикварные застекленные шкафы поблескивали драгоценным хрусталем и семейными фотографиями.