Онлайн книга «Дорога уходит в даль... В рассветный час. Весна»
Затем очищается комната для Тамарочки. Иван Константинович отдаст ей свою спальню, а вся его «хурда́-мурда́», все его «хоботьё», как он называет, переносится в его большой кабинет – теперь он будет жить там. Пока Шарафутдинов белит и оклеивает обоями комнату Тамарочки, приближается время отъезда Ивана Константиновича. Он очень нервничает, укладывая свой дорожный баульчик, пихает в него почему-то пепельницу со своего стола и один башмак. – Иван Константинович… – выговаривает ему мама ласково. – Зачем вам в дорогу эта пепельница, а? – А – ни за чем! – разводит руками Иван Константинович. – Ну вот решительно ни за чем… Прямо сказать, окосел, старая туфля, и все… – И кстати о туфлях: зачем вы сунули в чемоданчик один башмак? Ног-то ведь у вас, слава богу, две! – Две, голубенькая, две… – вздыхает Иван Константинович, словно ему жаль, что у него так много ног. – Совершенно бесспорно. Черт побери мои калоши с сапогами! Мама уговаривается с Иваном Константиновичем, что за четыре-пять дней его отсутствия она купит только занавески и повесит их на все окна. – Зверям, голубочек, не надо… – просительно говорит Иван Константинович. – У них, знаете, у зверей, вкусы, как у меня: спартанские. На что нам природа солнце дала, если от него тряпками завешиваться? Мы уходим. И все пять дней, пока отсутствует Иван Константинович, я не переставая трещу всем, в особенности классным подружкам, какая едет к нам прелестная новая девочка, Тамарочка Хованская, как с нею будет весело, интересно дружить. Иван Константинович отсутствует шесть дней. Вечером пятого из этих дней мы получаем телеграмму.
«С подводой» – это надо понимать так, что они везут с собой много вещей. Права была мама, когда уговаривала Ивана Константиновича не покупать пока мебель. У детей, говорила мама, есть, наверное, своя мебель, к которой они привыкли, есть и вещи их бабушки, которые им дороги. «Привезите все это сюда, расставим; если окажется – не хватает чего-нибудь, вот тогда и прикупим, что нужно». Все-таки Иван Константинович настоял перед отъездом, чтобы купили маленький туалетный столик с зеркальцем, – все обито, как будочка, тюлем. Мама очень отговаривала покупать: – Ведь она еще девочка! Зачем ей туалетный столик? Но Иван Константинович заартачился: – Купим туалет! И купили. В беленькой, свежеоклеенной комнате Тамарочки этот туалетик-будочка, весь обитый белым тюлем, выглядит мило и трогательно. А Иван Константинович просто сияет – вот какую чудную вещь он купил для Тамарочки! Я было начала шептать маме – при Иване Константиновиче, – что, может, хорошо бы повесить в Тамарочкиной комнате портрет ее бабушки, который есть у Ивана Константиновича. Но мама сказала, что, во-первых, шептаться нехорошо («Иван Константинович может обидеться! Если хочешь что сказать, говори вслух!»), а во-вторых, у Тамарочки, вероятно, есть бабушкин портрет, вот пусть он у нее и стоит. А тот портрет, который у Ивана Константиновича, ему, наверно, подарила сама Инна Ивановна, – пусть у него и остается. Иван Константинович ничего не сказал, но поцеловал маме руку, и еще раз, и еще раз! Видно было, что от души. До чего мне в этот день скучно в институте! Я все время думаю о приезде Лени и Тамары. А впрочем, даже без этого, даже если б мои думы не были заняты другими делами, не институтскими, все равно скука в классе, как всегда, невообразимая! Сейчас все девочки очень увлечены писанием друг другу стихов в альбом. Стихи чаще всего глупые, да и вообще, по-моему, это не стихи: Едет, едет лодочка, Несет ее волна. В ней сидит красоточка Марусенька моя! Или: Любить тебя – есть цель моя. Забыть тебя не в силах я. Люби меня, как я тебя, Мы обе – институтки! У всех девочек есть альбомчики – бархатные, кожаные, всякие. В углу каждой страницы наклеены картинки. Есть альбомчик и у меня – синенький, славненький, но полный такой стихотворной дребедени, вписанной руками моих одноклассниц, что не хочется и перелистывать его. Нас – Лиду Карцеву, Маню Фейгель, меня – подруги особенно осаждают просьбами написать им что-нибудь в альбом: мы знаем много стихов – правда, все больше неальбомных. Мы часто и пишем стихотворения, не предназначенные авторами для альбомов, но красивые, хорошие стихи. И хозяйки альбомов обычно очень этим довольны. Сегодня из-за этого произошло у Дрыгалки столкновение с Лидой Карцевой. Лида написала в альбом одной девочки стихи: О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха! Жрецы минутного, поклонники успеха! Как часто мимо вас проходит человек, Над кем ругается слепой и буйный век, Но чей высокий лик в грядущем поколенье Поэта приведет в восторг и умиленье! На память Нине Поповой от Лиды Карцевой. В минуту, когда Нина Попова, получив на перемене от Лиды свой альбом со стихами, упиваясь, читала эти строки, а мы все стояли вокруг, тесно обступив ее и Лиду, – вдруг сверху протянулась хорошо знакомая нам сухонькая лапка, и Дрыгалка цапнула альбом из рук Нины Поповой. Дрыгалка прочитала стихотворение, очень кисло поджала губки, неодобрительно покачала головой. И пошла, унося альбом. У всех нас засосало под ложечкой от предчувствия беды. Нина Попова помертвела от страха. – Это ты мне что-нибудь неприличное написала? – с укором спросила она Лиду Карцеву. – А разве ты не прочитала? – ответила Лида. – Ты прочитала и была в восторге! – Так почему же Дрыгалка так рассердилась за эти стихи? – продолжает допытываться Нина Попова. – Почему она сделала губами вот так? И еще головой потрясла, как будто «ах, ах, ах, как нехорошо!». Лида не успевает ответить, потому что раздается звонок – конец перемене. В классе перед уроком Дрыгалка вызывает: – Карцева! Лида встает в своей парте. – Вы написали Поповой в альбом это стихотворение? – спрашивает Дрыгалка. – Да, Евгения Ивановна, я. – А кто автор этого стихотворения? – Евгения Ивановна, это Пушкин. – Пу-у-ушкин? – удивляется Дрыгалка. – Пушкин, Евгения Ивановна. Стихотворение называется «Полководец». – А о ком оно написано, вы знаете? – Знаю, Евгения Ивановна. Это написано о полководце Барклае де Толли… Лида отвечает все время «полным ответом» и необыкновенно «благонравненьким голоском». Это еще больше злит и раздражает Дрыгалку. – Пушкин – конечно, очень известный поэт… Но я считаю, что детям вашего возраста надо выбирать стихотворения попроще. Например, когда я еще была девочкой, я очень любила такое альбомное стихотворение: |