Онлайн книга «Дорога уходит в даль... В рассветный час. Весна»
– А как я тебе кричал, когда мы летели, помнишь? Путырчик, помолчав, отвечает: – Ваше благородие до мене кричали: «Держись кре́пчай! Не отпускай вяровку! Держись кр́епчай, а то пропадешь…» – И ты держался? – А як же ж! Сказано було: «Держись кре́пчай», – я й держаусь… Путырчика увозят в казарму. – Плох он, доктор? – спрашивает Древницкий. – Не очень хорош, – соглашается папа. – Может, отойдет, конечно… Но, видно, потрясение было чрезмерным. Пока папа смазывает йодом и перевязывает ссадины на его руках, Древницкий рассказывает, что с ними произошло. Когда Древницкий обнаружил, что на петле висит солдат, он испугался, как бы солдат не выпустил из рук каната: он бы тогда сразу грохнулся на землю. Оттого он и кричал солдату все время: «Держись крепче, не то пропадешь!» – Даже голос сорвал кричавши! – шутливо жалуется Древницкий. Потом, когда из шара вытек весь воздух, пустая оболочка шара, похожая на выжатый лимон, стремительно падая, понесла их на землю. Вот тут им повезло: оболочка шара упала на деревья пригородного леса. Только это их и спасло… – Честно говоря, – признается Древницкий, – я сегодня живым остаться не чаял! – А почему вы не спустились с парашютом? – Бросив солдата?! – В голосе Древницкого звучит удивление. – Бросив его одного на верную смерть? – И, помолчав, добавляет: – Нет. Я так поступить не мог. Прощаясь с папой, Древницкий спрашивает: – Сколько я должен вам, господин доктор? – Вы с ума сошли! – сердится папа. – Неужели вы не понимаете, что вы меня оскорбляете! – Милый, не надо! – обнимает его Древницкий. – Я же не хотел… Может, еще увидимся когда-нибудь, я буду рад! Он прощается и со мной. Вынув из петлицы завядшую белую розу, он дарит ее мне. И мы уходим. – Папа, – спрашиваю я, – почему ты повел меня с собой? – Я хотел, чтобы ты посмотрела на Древницкого. Это нужно видеть. И – запомнить. Мы с папой возвращаемся к своим. Юлька, словно завороженная, смотрит на полумертвую розу в моей руке. – Это Древницкого цветок? – Древницкого! – говорю я гордо. – Он мне дал!.. Я засушу… на память… Невольно я взглядываю на папу… Он смотрит на меня пристально, неотрывно и что-то не очень ласково. Конечно, я понимаю, о чем думает папа. Но, ох, до чего мне жалко отдать этот цветок! – Возьми, Юлька… Когда мы уже подходим к своему дому, папа говорит мне: – Если бы ты сегодня не отдала Юльке цветка, это было бы для меня… ну, как тебе сказать… горе, да, да, самое настоящее горе!.. Потому что я бы думал, что ты самая злая жадюга из всех самых злых жадюг! Папины опасения относительно солдата, нечаянного спутника Древницкого, оправдались. Когда на следующий день был опубликован приказ военного командования: «Рядовой такого-то полка Путырчик за проявленные им смелость и присутствие духа награждается двадцатью рублями», – бедняга Путырчик уже не воспользовался этой наградой: от всего пережитого он сошел с ума. Несколько дней спустя афиши возвещают новый полет Древницкого. Первый полет, в котором он показал себя таким благородным человеком, он считает для себя, воздухоплавателя, неудачей и во что бы то ни стало хочет «выправить линию». Ох, этот второй полет наносит ему новый удар! Перед самым взлетом из-за чьей-то неосторожности шар воспламеняется от костра и сгорает буквально в несколько минут на глазах у всех зрителей и самого Древницкого. Вот когда все видят, что и Древницкий может побледнеть… Он смотрит на гибель своего шара, и кровь явственно отливает от его смелого лица. Стоимость такого шара, наверно, очень велика, а доходы от публичных полетов ничтожны. Ведь девять тысяч населения смотрят полеты бесплатно: они видны отовсюду. Плата за вход на взлетную площадку, вероятно, едва покрывает расходы воздухоплавателя по найму этой площадки, по наполнению шара, охране его и т. д. …Шар сгорел. Толпа стоит молчаливая. Сам Древницкий словно оцепенел. Кто-то из зрителей снимает с головы фуражку, кладет в нее деньги: «Древницкому – на новый шар!» И фуражка идет из рук в руки. Видно, как она плывет по толпе, словно челнок. Люди дают охотно, горячо. Кое-кто из женщин, плача, кладут в фуражку вынутые из ушей недорогие серьги, снятые с пальцев колечки с бирюзой… Фуражка несколько раз возвращается наполненная и снова, пустая, идет в плавание. Через некоторое время Древницкий совершает у нас полет уже на новом шаре. Трудно даже описать волнение зрителей и их восторг, когда полет проходит великолепно, – что называется, без сучка без задоринки. Толпа несет Древницкого на руках по аллеям Ботанического сада – к веранде ресторана. Древницкого буквально засыпают розами. Увидев в толпе папу, Древницкий протягивает ему целую охапку роз: – Здравствуйте, доктор! А это для дочки! Я слышу где-то неподалеку, в толпе, голос Риты Шабановой: – Мама! Древницкий опять Сашке Яновской розы подарил! И тут же ясный голос Зои, протяжный и ленивый: – А тебе завидно, да? [1] |