Книга Победитель, или В плену любви, страница 31 – Элизабет Чедвик (Англия)

— Мой брат, — выговорил Александр. — Я должен выяснить, жив ли он.

— Один из гарнизона, не так ли? — Стражник продолжал пялиться на Манди, находя ее куда интереснее парня, который едва держится на ногах.

— Да, высокий, крепко сложенный мужчина с прямыми светлыми волосами и бородкой. Он нес знамя Лаву. Вы что-то о нем знаете?

Стражник отвернулся от Манди и прорычал:

— Ничего не знаю, кроме того, что Бертран де Лаву — изменник и вор и что не мог он творить свои мерзости без сообщников. — Острие копья вновь опасно приблизилось к лицу Александра. — И вам завтра представится возможность удовлетворить свое любопытство, прежде чем мы их всех повесим!

Гнев прошиб Александра и вернул прежние силы. Он перехватил копье у наконечника и посреди древка и, применив прием рукопашной, когда-то показанный братом и отработанный с Харви, мгновенно выдернул оружие из рук ошеломленного стражника.

Теперь ситуация полностью изменилась.

— Сейчас же, — прорычал Александр, приставляя наконечник к горлу стражника. — Я хочу узнать о судьбе брата сейчас же!

Несколько солдат бросились на помощь своему товарищу. Манди вцепилась, как лиана, в Александра и закричала что есть силы, решив, что женщину стражники не убьют, а добраться до Александра можно только через ее труп.

— Прекратить! — перекрывая шум, раздался голос, и было в нем столько мощи и властности, что все на мгновение оцепенели. — Опустить оружие, всем стоять!

Наступила тишина, нарушаемая только скрежетом возвращаемых в ножны мечей и звуком осторожных шагов попятившихся солдат.

Тяжело дыша, Александр отвел наконечник от горла стражника и опустил копье. Слабость овладела всем телом; едва переставляя ноги, он сошел вниз и замер, пронзенный ледяным взглядом синих глаз рыжеволосого великана.

Вблизи Ричард Львиное Сердце производил еще более сильное впечатление. Даже если не учитывать его богатырский рост и пламенный взгляд, он обладал удивительным обаянием. Можно сказать, что лик его сиял, как солнце, но в этом свете отчетливо ощущалось своеобразие пламенного характера представителей Анжуйской династии.

— Вы посмели войти вооруженным в этот зал и нарушить мир? — прокричал он, обращаясь к Александру. — На колени, юноша, ты за это жизнью заплатишь! — И могучая длань легла на плечо Александра и прижала. По правде говоря, особых усилий не требовалось — Александр и так держался из последних сил. Манди молча опустилась на колени рядом и склонила голову.

Александр с трудом, в полуобморочном состоянии, но все-таки смог сказать:

— Мой властелин, у меня не было никаких преступных умыслов. Это стражник угрожал мне, а не я ему. Я только защищался…

Блестящие синие глаза сощурились.

— Не угрожал, говоришь? — переспросил Ричард обманчиво-бархатистым голосом. — Вот только приставил копье ему к горлу.

— Его же копье… после того, как он тыкал им в горло мне. А я только хотел получить весть о брате. Я не знаю, жив ли он или погиб. Для всех вас это не имеет значения, но для меня — очень большое…

Наступила гнетущая тишина, казалось даже, что все в огромном зале затаили дыхание. Такая тишина часто предвещала вспышку королевского гнева, как соломинки ломающего и не такие шеи, как у коленопреклоненного юноши.

И вдруг предгрозовая напряженность чудесным образом разрядилась, поскольку выражение ярости стремительно сошло с лица Ричарда.

— Встаньте, — бросил он бесцеремонно, адресуя жест и Манди.

— Не знаю, смогу ли я, мой повелитель? — прошептал Александр.

Могучая рука, которая недавно повергла на колени, теперь подхватила повыше локтя и поставила на ноги. Александр качнулся, но выпрямился и застыл неподвижно, держась разве что на гордости.

Ричард пробежал изучающим взглядом с ног до головы, отмечая, кажется, каждую деталь. Александр с особой остротой ощутил убожество своей одежды. Он стоял перед блистательным лордом как жалкий нищий.

— Ваше имя? — спросил Ричард.

— Александр де Монруа, мой повелитель. Мой старший брат Реджинальд распоряжается вашими владениями между Стаффордом и Уигмором.

— Так вы хотели спросить об этом брате?

— Нет, мой повелитель. Его хватил бы удар, если бы он увидел меня здесь.

Тонкие губы Ричарда дрогнули:

— Верю на слово, поскольку лично не знаком с ним. И скажите, что еще вы делаете здесь, кроме поиска вестей о брате?

Александр встретился с насмешливым взглядом синих глаз. Ричард, казалось, хотел снизойти до развлечения. Но позади его величественной фигуры толпились придворные с выражением предвкушения травли медведя.

— Мой повелитель, это мой писец, — сказала леди Элайн, выходя чуть вперед и делая реверанс Ричарду. Голос ее был лишен вкрадчиво сладких тонов, которые обычно звучали в ее светских беседах.

— Ваш писец? — спросил Ричард холодно. — А ведь он участвовал в недавнем сражении. Вы же не станете утверждать, что отметины от шлема на лице он заработал, орудуя стилом?

Придворные захохотали над удачной шуткой. А Уильям Маршалл сказал:

— Вы как всегда правы, мой повелитель: я лично сразился с ним во время вылазки на лагерь. Жизнь ему спасло только заступничество другого рыцаря, а также моего племянника, присутствующего здесь.

Порозовев от волнения, Джон Маршалл вышел вперед.

— Он спас меня во время прошлогоднего весеннего турнира: бросился на рыцаря, вдвое превосходящего его весом и вдесятеро — боевым опытом, и сбросил того с коня. Мой долг — открыто подтвердить это. И не обвиняйте его за то, что он оказался в дурном обществе: у него благородное сердце.

Брови Ричарда поползли вверх; какое-то время он пристально смотрел на Уильяма Маршалла и его племянника, затем перевел взгляд на Элайн.

— И вы говорите, что это — ваш писец?

— Да, мой повелитель, — со всей искренностью сказала Элайн. — Он владеет каллиграфией не хуже любого писца и в совершенстве знает латынь. Да, он действительно принимал участие в сражении, действительно осваивает воинские искусства, но для меня имеют ценность только его секретарские навыки. — Затем, указывая на Манди, продолжила: — От моей наперсницы я знаю, что служба у мужа вызывала у него страдания, но он принимал плату и честно служил.

— Истинный образчик честности, — бросил Ричард сухо.

Александр тем временем до боли прикусил губу, выпрямился и сказал:

— Моего брата Харви обвиняют в том, что он нес знамя Лаву во время нападения на наш лагерь. Я хочу знать, жив ли он еще, или просить позволения его похоронить.

— При том условии, что я сохраню вашу жизнь, — отрезал Ричард.

— Тогда я хотел бы знать, сможет ли он похоронить меня, или вы в вашем милосердии позволите нам разделить могилу.