Онлайн книга «Талисман отчаянных»
– Как вкусно пахнет! – не удержалась от довольно искренней похвалы Мари-Анжелин. – Ужин вам подадут в комнату. Что ж, уморить ее голодом не собираются, уже неплохо. Они миновали помещение, которое было, очевидно, кухней. На пороге следующей комнаты шофер, который крепко держал План-Крепен слева, отпустил ее. – Ступайте осторожно, лестница винтовая, узкая, перила справа. Я буду идти сзади вас, – предупредила женщина. Они поднялись вверх на три этажа, не меньше, так что комната, как видно, располагалась в старинной башне. Высокие каменные ступени были истерты временем и ногами. Мари-Анжелин насчитала сорок ступеней, когда они наконец остановились. – Вот вы и на месте, – сказала женщина, отворяя свободной рукой дверь. – Пройдите немного вперед, и я сниму с вас очки. Нельзя сказать, чтобы в комнате было очень светло, но и к этому свету Мари-Анжелин нужно было привыкнуть. Она заморгала, сняла перчатки, сунула их в карман и хорошенько протерла глаза. Теперь она могла осмотреться. Она стояла в квадратной комнате с деревянной мебелью и древними каменными стенами. Подоконник квадратного окна свидетельствовал о непомерной толщине стен. Два железных прута крестом делили окно на четыре части. Да, ей предстояло жить в старинной башне. Интересно, сколько времени? Но жить в этой комнате было можно, в ней было все необходимое. Дубовая кровать с матрасом, простынями – грубыми, но все-таки простынями, – подушкой, валиком, одеялом и периной. Более того, неожиданная роскошь – возле кровати коврик, правда, больше похожий на дерюгу. У изголовья ночной столик, и на нем стоит керосиновая лампа. Посередине – круглый стол с подсвечником и связкой свечей. В углу конторка, какие так любили в прошлые века, а перед ней стул с соломенным сиденьем. Доска у конторки опущена и видно, что там есть бумага и перья. У двери «умывальник», который «гостья» при других обстоятельствах сочла бы весьма обветшалым, но теперь была очень рада и тазу на столике, и добротному фаянсовому кувшину. – Здесь у вас есть все необходимое, – сообщила Мари-Анжелин ее спутница. – По крайней мере, мне так кажется. Если вам что-то понадобится, рядом с кроватью стоит колокольчик. Вам достаточно только позвонить. Сейчас вам подадут ужин. План-Крепен подошла к ночному столику и открыла его, он был пуст. – Но что мне делать в случае физиологической необходимости? – бесстрастно осведомилась она. – Ой, правда! Я забыла. Прошу меня извинить. Женщина открыла маленькую дверку, раздвинув занавеси позади кровати, за дверкой находилось сооружение, похожее на деревенскую лавочку, сбитую из досок, с крышкой посередине. Крышка прикрывала дыру, которая заканчивалась, скорее всего, в самом низу башни. – Хорошо, я поняла, – ледяным тоном откликнулась Мари-Анжелин. – Я предпочла бы обойтись без головокружительных экспериментов. Надеюсь, что в жару запах смолы одолеет все другие. – В здешних местах фермеры используют все отходы. На нашей ферме тоже так поступают, но мы еще пользуемся известью. – Ах, вот оно что! А это уютное местечко, получается, используется круглый год? – Вы задаете слишком много вопросов, мадемуазель, – сухо отозвалась женщина. – Вам так же, как мне, ничего не остается, как подчиняться полученным распоряжениям. А что касается вопросов, то я тоже осмелюсь задать вам вопрос: вы привезли то, о чем вас просили? – А иначе, зачем бы я стала приезжать? – Извольте отдать мне то, что вы привезли. – Вам? – Разумеется, мне. Разве тут есть еще кто-нибудь? – Я отдам его тому, кто написал мне письмо. На его призыв… Отчаянный, я бы сказала, я ответила, совершив самый постыдный в моей жизни поступок, обокрав моего дорогого друга и родственника. Поэтому только ему я отдам то, что привезла. – Как вы это себе представляете? Думаю, для вас не секрет, что его заставили написать вам письмо. Сам бы он никогда не попросил помощи у дамы. – Да, конечно, я понимаю. Но пусть его «заставят» приехать сюда. Я отдам за него выкуп, его освободят и позволят нам уехать вместе. – На автомобиле, который отдадут в ваше распоряжение? А вы в самом скором времени вернетесь в сопровождении жандармов или полиции. Нет, на такое они никогда не пойдут. – Очень жаль. А что если бы господин де Хагенталь… – Пожалуйста, без имен! – Чего вы боитесь? Горного эха? Шума лесов? Мне кажется, мы тут в полном одиночестве! Ответом Мари-Анжелин было донесшееся издалека мычание. Она улыбнулась: – А, коровы! Но они никогда не отличались болтливостью. Итак, я хотела бы знать, где мы все-таки находимся. – В Франш-Конте. Больше вам знать не положено. – Вы так думаете? А что мне положено знать? – Что вы здесь в безопасности. – В такой безопасности находятся узники в камере. Ваше гостеприимство носит весьма спартанский характер. Ничего лучшего вы не можете мне предложить? – К сожалению, не можем. Вам придется удовлетвориться этим, пока вы будете находиться у нас. – А кто вы такие? – Наши фамилии вам все равно ничего не скажут, так что обойдемся без них. Зовите меня Жанной, шофера – Батистом. Думаю, вам не доставит удовольствия, если мы вдвоем с Батистом примемся вас раздевать, для того чтобы найти драгоценный камень? – осведомилась женщина, показывая на шофера, который вошел с чемоданом в руках. – И, как мне кажется, в письме вас просили исполнять все наши просьбы. – Чего только не напишешь под диктовку! Потому я и предпочла бы передать «предмет» в собственные руки просителя. – Проситель написал вам письмо, но он не обладает свободой передвижения. – Так пусть его привезут сюда! По крайней мере, я буду иметь удовольствие его увидеть. – Вы с ним увидитесь… Но позже. Сейчас он болен. Мари-Анжелин вспыхнула от гнева, как факел. – Болен? И вы мне ничего не сказали? Вы должны немедленно отвезти меня к нему! И если его пытали… – Да нет, ничего подобного не было. А отвезти вас к нему нельзя, он не хочет подвергать вас опасности ни за что на свете. И решать мы ничего не можем, мы же слуги и только. И вы тоже ведите себя разумно, – прибавила женщина, смягчив голос. – Так будет лучше и для вас, и для него. Он же просил вас исполнять все, о чем вас попросят. Вспомнив, в каком положении находится благородный рыцарь, Мари-Анжелин решила, что сейчас не время упорствовать, и приготовилась выпить до последней капли горькую чашу унижений. Но все-таки продолжала стоять на своем. – Сколько времени я должна пробыть здесь после того, как отдам драгоценность? – Не знаю, мадемуазель. Но вы должны знать, что здесь вы у «него» и что мы его слуги. И вас, и нас это обязывает к беспрекословному повиновению, что бы мы при этом ни думали. И, пожалуйста, не задавайте больше вопросов. Я и так сказала вам слишком много. |