Книга Мы над собой не властны, страница 154 – Мэтью Томас

— На турнире штата! Он у нас молодец.

— Не думайте, я не победитель турнира, — сказал мальчик. — Я только второй приз получил.

— В этом году будешь победителем, — сказал отец.

Видя, что мальчику неловко от общего внимания, Эйлин поставила приз на место. Потом вспомнила, что они католики.

— Ты учился в школе Святой Иоанны?

— Ага, — ответил мальчик. — С третьего класса.

— И мой сын тоже.

Наверняка он и в старшую школу ходит ту же самую, что Коннелл. Эта школа славится своим дискуссионным клубом. Эйлин не стала спрашивать, чтобы не ставить мальчика в неловкое положение, если он все-таки не поступил.

— Я помню, у тебя сестра есть. Она сейчас здесь?

— В Йеле, — с гордостью ответил отец. — Мы ее редко видим. Только по большим праздникам... Да еще пару раз в месяц, когда ей постирать понадобится.

Он хмыкнул: вот, мол, нелепость какая — тащиться в такую даль ради стирки! Но чувствовалась и затаенная радость — умница, студентка, перед которой большое будущее, а все-таки по-прежнему его дочь.

Эйлин приуныла: давненько ее сын не стирал свою одежду в домашней стиральной машине. Эйлин ее и включала теперь не чаще раза в неделю.

Тут очень вовремя из кухни вышла миссис Томас и вскрикнула от удивления при виде незнакомого лица. Должно быть, так увлеклась готовкой, что не слышала звонка. Как это понятно и близко — нужно накормить семью, а «спасибо» от домашних не дождешься; их благодарность выражается в том, что всю еду мгновенно сметают с тарелок. Эйлин всегда умилялась, глядя, как едят Эд и Коннелл.

— Здравствуйте, — сказала женщина и вопросительно посмотрела на мужа.

— Анабель, это миссис Лири.

— Миссис Лири?

Ну конечно, муж ее узнал — у него ясная голова, потому что все домашние хлопоты взвалила на себя жена, а у нее к вечеру вместо мозгов каша. Эйлин расправила плечи из солидарности.

— Миссис Лири, мы у нее купили этот дом.

Жена ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Ох! Добро пожаловать! Какими судьбами?

— Проезжала здесь поблизости.

— Ох, простите, я в таком затрапезе... — Она указала на свой передник со свежим пятном посередине. — Виджай, прими у миссис Лири пальто, пожалуйста!

Так вот как зовут мальчика! Пока жена не пришла, эта существенная деталь так и оставалась невыясненной. Этот Томас Томас вылитый Эд — совершенно не умеет себя вести и все равно почему-то обаятельный.

Мальчик помог Эйлин освободиться от пальто — сперва одно плечо, потом другое.

— Давайте я вам дом покажу! — предложила миссис Томас. — Вам, наверное, любопытно посмотреть?

Эйлин и правда было любопытно. Как тонко все чувствует эта миссис Томас... Анабель. Восхищаясь, Эйлин спохватилась, что до сих пор не ответила:

— Да, с удовольствием посмотрю. Меня зовут Эйлин.

Рукопожатие вышло твердым, уважительным — как между коллегами. Первым делом Анабель повела ее на кухню. Там пахло кардамоном и карри. Новые владельцы переоборудовали кухню, так что пространство теперь использовалось более экономично. Установили гранитные столешницы — совсем как в ее новом доме. За стойкой типа барной, с высокими табуретами, вполне можно было есть, но Эйлин ясно чувствовала, что едят они все вместе в столовой. Все устроено со вкусом, Эйлин и сама бы не прочь так сделать у себя дома — только здесь не ее дом.

Анабель меж тем вела ее дальше. Ванную тоже заново отделали: новый кафель, ванна на львиных лапах, красивая раковина на фаянсовой ноге. Вместо чуланчика при спальне сделали второй санузел. Эйлин всегда мечтала о таком, чтобы не бегать в подвал, когда в своем занято. И плинтусы тоже заменили. Повсюду типично индийские элементы декора — шелковые занавески, резные деревянные статуэтки, эмалевая ваза, — но и распятия на стенах, и портрет папы в спальне. Эйлин не сразу сообразила, что это же их с Эдом бывшая спальня. Сейчас здесь все переменилось. Кровать словно излучала энергию, накопленную за много лет, что в ней спали любящие друг друга люди.

— А как ваши муж и сын?

У нее не хватило сил на недомолвки.

— Мой муж умер в прошлом году, в марте.

— Ох! Миссис Лири, я вам так сочувствую!

— Спасибо. И пожалуйста, зовите меня Эйлин.

— Вам, наверное, странно здесь?

— На самом деле приятно.

— Пожалуйста, пообедайте с нами! Мы как раз есть собирались.

Правила вежливости требовали ответить «Мне уже пора» или «Никак не могу остаться», чтобы не навязываться чужим людям, и тогда все смогут разойтись, не нарушая приличий. Но не хотелось ей такого говорить. Эйлин невероятно устала. Хотелось побыть здесь, с этими приветливыми людьми, которые сумели такую конфетку сделать из ее прежнего жилища. Все так непоправимо изменилось — и в то же время легко представить, будто она вовсе отсюда не уезжала. Не тянуло возвращаться в свой пустой дом, где за окнами воет ветер, ветки деревьев скребут по стенам и ночью сквозь сон постоянно чудится, что кто-то лезет в окно. А в этом полном жизни доме невозможно бояться. Правда, в чужом доме никогда не боишься, только в своем собственном. Гость — это нечто священное.

Ее усадили за стол. Томас и Виджай выключили телевизор, о чем-то негромко и благодушно переговариваясь. Анабель вышла в кухню.

И тут Томас разрушил чары, спросив:

— Вам нравится индийская кухня?

Эйлин оцепенела от ужаса. Путь к бегству отрезан: она уже сидит и даже салфетку на коленях расстелила. Ни в коем случае не хочется обижать этих милых людей, но правда в том, что она ненавидит индийскую кухню, даже вид этих блюд ей омерзителен: лужицы вязкого соуса землистых оттенков, горки мяса посреди какой-то гадкой жижи. Запах индийских пряностей был Эйлин знаком, но она всегда считала их скорее неким символом расовой принадлежности, а не частью обыденной жизни. Как же она упустила из виду, что Томасы вполне могут и дома готовить индийскую еду? И как понять этих людей, которые сумели вписаться в американское общество, но не ассимилировались? Их дети добились того же, что и ее ребенок, и даже большего, хотя растут в совершенно иной среде.

Разве можно им признаться, что она терпеть не может индийскую кухню? Тогда пришлось бы все о себе рассказать — как она рвалась прочь из этого района, каким хотела видеть окружающий мир: простым, понятным, привычным. Дело не в еде. Подавляют все эти запахи, пряности, какие-то сложные приправы, загадочный процесс приготовления. Подавляет, что ей не оставили выбора. Старые знакомые почти все разъехались, и округу заполонили индийцы. Все окрестные ресторанчики в одночасье стали индийскими. Давние друзья тоже в конце концов переехали, а индийские рестораны остались. Их даже еще больше расплодилось. И вот сейчас ее будут угощать блюдами индийской кухни.