Онлайн книга «Возвращение в Прованс»
– Хвастунишка! – Вы, англичане, ничего в лаванде не понимаете… – Люк выразительно пожал плечами. – На высокогорьях Люберона выращивают дикую альпийскую лаванду, из нее получается экстракт самого высокого качества. А ваша местная лаванда слишком пахнет камфорой. – Чем жаловаться, лучше растил бы свою дикую прелесть, – поддразнила Лизетта, радуясь, что представилась возможность разговорить мужа. – Для этого нужны условия высокогорья и совершенно другой климат: засушливое, жаркое лето, холодная снежная зима, – пояснил он. – В Истбурне зимой снег идет. – Это не снег, а жалкая пародия. – Но тебе же хочется растить лаванду? – Конечно. Это мое любимое занятие, – вздохнул Люк. – Ничего, мы что-нибудь придумаем, – сказала Лизетта, продолжая листать программу. – А пока давай сходим в Фестивальный зал, там столько выставок! Между прочим, есть экспозиция ботанического сада Кью-гарденс. Люк недоуменно посмотрел на жену. – Ну же, доедай быстрее! – поторопила его Лизетта. – Я хочу все увидеть. Кстати, там оркестр Джо Лосса выступает, вот бы попасть на концерт… Люк равнодушно пожал плечами. – Джо Лосс! – воскликнула она. – Неужели ты не знаешь, кто это? – Я рад, что ты довольна, – смущенно признался Люк. – Так что пойду за тобой, куда прикажешь. – Так и сделаем. Но предупреждаю, танцевать будем прямо на мостовой. А сейчас купим яблоко в глазури – и вперед! День прошел в радостной суете. На улицах царила бодрящая атмосфера праздника. Повсюду звучала музыка, временами слышалась не только английская, но и иностранная речь, а на одном из перекрестков до Люка донесся обрывок приглушенного разговора на немецком. Фестиваль стал символом искоренения межнациональной вражды, эмблемой счастливого будущего. Люк глядел на веселящихся лондонцев и гостей столицы, наслаждался смехом Лизетты и чувствовал, как испаряется мрачное настроение. Внезапно он остановился посреди тротуара и с нарастающим возбуждением ощутил, что сегодняшний день – переломный в его жизни. На рекламной тумбе висел огромный плакат с изображением океанского лайнера. Люк уставился на картинку, пытаясь представить радости морского путешествия. Разумеется, первым делом он подумал о Франции, но тут же отверг эту мысль, зная, что пока ему рано возвращаться в родные края. Неожиданно его осенило: изменить свою жизнь и свое будущее вполне возможно – необходимо лишь измениться самому. От этого открытия Люк пришел в восторг. Лизетта, обеспокоенная отсутствием мужа, нашла его у рекламной тумбы. Он стоял, задумчиво глядя на плакат, и сжимал в кулаке листок бумаги. – Что случилось? – встревоженно спросила Лизетта. – Ты собрался в плавание? Люк улыбнулся, скомкал листок и засунул его в карман пиджака. – Нет, хочу покатать тебя на американских горках. То-то визгу будет! – Ты забыл, что во Францию меня забрасывали ночью, – напомнила Лизетта и шутливо ткнула мужа в бок. – Американские горки мне нипочем. Лучше пойдем поглядим на выставку мебели. Говорят, там есть суперсовременное оборудование, которое освобождает женщину от рабского труда на кухне. – С ума сойти! – хмыкнул Люк. – Ну пойдем, я хочу посмотреть на мебель! Люк притворно содрогнулся. – А может, лучше в цирк? – с улыбкой предложила Лизетта. – Цирк – это по твоей части, – расхохотался Люк. – Я не против, – кивнула она. – Значит, идем в цирк, потом на американские горки, потом поедим мороженого, поужинаем и пойдем танцевать в парк. – Ага, а потом я умру от усталости. Опустились сумерки, наступила ночь. После долгих лет затемнения город, залитый электрическим светом, представлял собой восхитительное зрелище. Повсюду ярко горели уличные фонари и мерцали разноцветные гирлянды. На лондонских улицах и площадях не смолкала музыка, восторженные гуляки то и дело пускались в пляс. – Спасибо тебе, Люк, – сказала Лизетта, устало присев на скамью в парке. – Погоди, праздник только начинается, – ответил Люк. – Нам пора в гостиницу. – А где мы остановились? – Помнишь, ты рассказывала про «Империал»? Ну, про ту самую, где ты отрабатывала свое агентурное задание? Лизетта удивленно ахнула. – Я решил, что неплохо бы нам совершить тур по местам боевой славы, и заказал там номер. А завтра утром ты проведешь меня по окрестностям, покажешь квартирку на Экклстон-роуд и кофейню «Лайонс». В прошлый раз я Лондона толком не видел. – Да, в прошлый раз нам было не до экскурсий, – грустно заметила Лизетта. – Я тогда еще не пришла в себя после того, как разъяренные парижане обрили меня наголо за сотрудничество с нацистами. Ничего, завтра сходим к колонне Нельсона, к Букингемскому дворцу, к Парламенту и Вестминстерскому аббатству. А теперь нам и вправду пора в гостиницу. – Только на сон не надейся, – шутливо предупредил Люк. – За удовольствие придется расплачиваться. – Разумеется, – кивнула она и крепко поцеловала мужа. * * * Гостиница «Империал» почти не изменилась с 1942 года. Впрочем, поселились они не в крошечной комнатушке, а в просторном номере-люкс, с зелеными тиснеными обоями на стенах и с громадной кроватью, застланной шелковым покрывалом. В комнате пахло дегтярным мылом и сухими цветами. – Владельцам гостиницы не мешало бы посетить выставку современной мебели, – улыбнулся Люк. – Дайка помогу, – предложил он, увидев, что жена собирается снять трикотажную блузку. Лизетта, смеясь, подняла руки над головой. Люк чуть приподнял тонкую ткань и грозным голосом заявил: – Теперь ты в моей власти, солянка! Лизетта расхохоталась. – Да не солянка, а селянка! – Какая разница, – отшутился Люк и потянулся к застежке лифчика. Лизетта завизжала. – Ш-ш, ты всех жильцов перебудишь! – зашептал Люк. – Погоди, я сейчас с этим сложным устройством разберусь… Звонкий смех Лизетты пронесся по сумрачным коридорам гостиницы. Горничные завистливо переглянулись. * * * Наутро, после завтрака, Люк и Лизетта отправились гулять по Лондону. Люк даже кормил голубей на Трафальгарской площади, и Лизетта пожалела, что у нее нет фотоаппарата. – Знаешь, нам обязательно надо купить фотокамеру, – сказала она, когда они садились в поезд. – А то у нас совсем нет фотографий Гарри. Я слишком нерадиво отношусь к исполнению родительских обязанностей. – Нерадиво? – переспросил Люк. – То есть беспечно или легкомысленно, – пояснила Лизетта. – А, нерадиво, – повторил Люк. |