Книга Холодные дни, страница 144 – Джим Батчер

Мэб повернулась ко мне, смерив меня взглядом с головы до ног. Она вздернула бровь, совсем немного, открывая этим жестом целые слои неодобрения по отношению к моим внешнему виду, поведению, ситуации – и сказала:

– Наконец-то.

– У меня было множество проблем, – сказал я.

– Не похоже, чтобы бремя твоих проблем уменьшилось, – ответила Королева Мэб. – Пошевели мозгами.

Я собирался сострить, но упомянутые мозги отметили, что лучше бы мне повременить с остротами, пока мою задницу не зажарили на гриле. Я решил прислушаться к своему сознанию и вместо острот склонил голову перед Мэб. И сразу же почувствовал себя умнее. По шажочку – топ-топ-топ.

И затем Мэб повернулась к Мэйв.

Зимняя Леди встретила взгляд Королевы Воздуха и Тьмы с холодной яростью в глазах и улыбкой на устах.

– Вот как, – сказала Мэйв. – Ты явилась вся в черном. Как судья. Собственно, ты всегда со мной так поступала. Но это всего лишь игра.

– В каком смысле «игра»? – спросила Мэб.

– Ты уже судила. Уже вынесла приговор. И отправила своего палача привести приговор в исполнение.

– У тебя есть обязанности. Ты пренебрегла ими. Чего же ты ожидала?

– От тебя? – с горечью сказала Мэйв. – Ничего.

– Именно это самое «ничего» я и делала, – сказала Мэб. – Увы, слишком долго. Чтобы дать тебе возможность самой избавиться от опасности. Я предпочла бы, чтобы ты позволила мне помочь тебе вернуться к своим обязанностям.

– Не сомневаюсь что предпочла бы, – насмешливо произнесла Мэйв. – Уверена, что ты получила бы наслаждение, пытая меня до безумия, чтобы снова сделать из меня послушную куклу.

Ответ Мэб прозвучал на секунду позже, чем должен был:

– Нет, Мэйв.

Мэйв заскрежетала зубами:

– Никто не будет контролировать Мэйв!

Иней вырос на угольно-черных ресницах Мэб: – О, дитя мое…

В этих словах чувствовалась какая-то тяжесть и завершенность – как крышка, запечатывающая гроб.

– Я больше никогда не буду твоим маленьким охотничьим соколом, – продолжала Мэйв. – Я ни перед кем не преклоню колено снова, и уж тем более перед старой ведьмой, которая завидует всему, что видит во мне.

– Завидует? – спросила Мэб.

Мэйв издала один из своих металлических смешков.

– Да, зависть! Великая и могучая Мэб, завидующая своей маленькой девочке. Потому что у меня есть нечто, чего у тебя никогда не будет, Мать.

– И что же это? – спросила Мэб.

– Выбор, – прорычала Мэйв.

– Стоп, – хлестко произнесла Мэб, но опоздала на долю секунды.

Мэйв согнула локоть, направив свой маленький пистолет поперек тела и, не глядя, выстрелила в левый висок Лилии.

– Нет! – закричал Хват, отчаянно пытаясь вырваться из рук державшего его Сидхе.

Лилия на секунду замерла в абсолютной неподвижности с выражением озадаченности на прекрасном лице.

И потом упала – как опадает лепесток с умирающего цветка.

– Лилия! – кричал Хват с искаженным от боли лицом. Он озверело дрался, хотя и не мог высвободиться, рвался к Мэйв, не обращая никакого внимания на державших его Сидхе. В то же время Зимние и Летние фэйри застыли словно в параличе, не сводя глаз с упавшей Лилии.

Мэб смотрела на Лилию глазами, округлившимися от шока.

– Что ты наделала?

Мэйв откинула голову назад и рассмеялась – воющим, издевательским, триумфальным смехом, воздев руки над головой.

– Ты думала, я не знаю, для чего ты готовила Сариссу, ведьма? – она почти пропела эти слова. – Ты лепила из нее сосуд, который вместил бы фэйри! Что ж, возрадуйся! Свершилась воля твоя!

В первые секунды я не понимал, что за чертовщину она несла – но потом увидел. Замерцал огонь, оживая над телом бывшей Летней Леди. Он не опалил Лилию. Зеленые и золотистые огоньки собрались вместе в силуэт, отдаленно напоминающий фигуру Лилии с руками, разбросанными по покрытой инеем земле. Затем с пронзительным звуком огонь внезапно сконденсировался в форму, выглядевшую как орел или крупный коршун. Ослепительный свет разлился над вершиной холма, и коршун внезапной вспышкой вылетел из поникшего тела Лилии.

Прямо в Сариссу.

Глаза Сариссы округлились от ужаса, и она подняла руки в инстинктивном защитном жесте. Летний огонь в форме коршуна, мантия Летней Леди, погрузился через поднятые руки Сариссы в ее грудь в области сердца. Тело девушки изогнулось дугой. Она издала крик, и изо рта ее, как луч прожектора, вырвался золотисто-зеленый огонь, очертив новые резкие тени на поверхности холма.

Потом ее крик растаял, превратившись в плачущий, журчащий стон, и она упала на землю, свернувшись на ней в позе зародыша.

– Мантия передана, – хихикнула Мэйв. – Ближайший сосуд заполнен. Времена года сменяются, сменяются и сменяются.

Мэб расширившимися глазами, не отрываясь, смотрела на Мэйв.

– О, о! – сказала Мэйв; все ее тело изгибалось в спонтанной пляске чистого ликования. – Этого ты не предвидела, Мать? Это даже не приходило тебе в голову? – Ее глаза округлились, а взгляд стал напряженно-безумным. – И как же ты теперь убьешь меня? К кому перейдет моя мантия? Где теперь взять ближайший сосуд для нее? К какой-нибудь несчастной смертной, которая и понятия не имеет о ее истинной природе? Или инструмент одного из твоих врагов в союзе со мной уже готов похитить мантию, оставив тебя беззащитной? – Мэйв хихикнула. – Я тоже умею играть в шахматы, Мама. Лучше, чем когда-либо умела ты. И теперь я для тебя меньшая обуза, будучи живой, чем если бы была мертвой.

– Ты не понимаешь, что ты сделала, – спокойно ответила Мэб.

– Я прекрасно знаю, что я сделала, – огрызнулась Мэйв. – Я победила тебя. Дело не в Спящих, не в этом проклятом острове, не в жизнях смертных насекомых. Задача была в том, чтобы переиграть тебя, тощая ты карга. В том, чтобы использовать твои же плутни против тебя. Убей меня сейчас, и ты рискуешь навсегда уничтожить равновесие Зимы и Лета – и погрузить все в хаос.

Сарисса стонала, лежа на земле.

– А еще фокус был в том, чтобы отнять ее у тебя, – злорадствовала Мэйв. – На скольких войнах или спортивных состязаниях смертных Зимняя Королева оказывается рядом с Летней Леди? И каждый раз ты будешь думать о ней, вспоминать ее – и знать, что это я отняла ее у тебя.

Черные глаза Мэб на мгновение взглянули на Сариссу.

– Вина за это лежит на мне, – спокойно сказала Мэб. – Я была слишком заботливой.

Потом я кое-что понял – в тот момент, когда Мэб заговорила. Ее реакция не была такой, какой должна была быть. Холодная ярость, бурлящий гнев, взрыв мании величия – любую из этих эмоций я счел бы абсолютно созвучными ее характеру. Но ничего подобного не отразилось ни в ее голосе, ни на ее лице.