Книга Холодные дни, страница 87 – Джим Батчер

– Ты сейчас несешь околесицу, – сказал Томас.

– Мантию власти я получил от Мэб. И теперь она во мне. Но одновременно она все еще часть ее. Если я нарушаю законы ее королевства, то мантия, похоже, перестает быть моей защитой.

– И что это значит?

– Это значит, что мне стоит усвоить эти законы, и чем быстрее, тем лучше, – ответил я. – Помоги мне встать.

Томас поднял меня на ноги, а я посмотрел на Тука.

– Ты знаешь Закон Зимы?

– Ну, – сказал Тук, таким тоном, словно разговаривал с идиотом, – конечно.

– Где я могу ему научиться?

Тук наклонил голову:

– Чему?

– Зимнему Закону, – сказал я. – Где я могу ему научиться?

– Я не понимаю, – сказал Тук, склонив голову в другую сторону.

– О, ради всего святого… – Я зажал переносицу между большим и указательным пальцами. – Тук. Ты умеешь читать?

– Конечно! – сказал Тук. – Я умею читать «пицца», и «выход», и «шоколад»!

– Все три, а?

– Абсолютно!

– Ты настоящий ученый и джентльмен, – сказал я. – Но где ты научился Зимнему Закону?

Тук озадаченно замотал головой.

– Ему не учатся, Гарри. Его просто… знают. Каждый знает его.

– Я не знаю, – сказал я.

– Может быть, ты слишком большой, – сказал Тук. – Или слишком шумный. Или, знаешь, слишком человек.

Я застонал. Потом посмотрел на Тука, который сидел на одном месте во время всего разговора.

– Значит, я просто взял и сделал его своим гостем, а?

– Ну… Может, вассалом.

Я нахмурился.

– А? Что?

– Вот что такое сдача в плен, понял? – сказал Тук. – Его жизнь принадлежит тебе, и ты можешь делать с ней что хочешь. При условии, что ты не моришь его голодом, не заставляешь нарушать данных прежде обещаний и клятв, ты можешь приказать ему сделать что угодно. А если его сеньор захочет его назад, то должен будет за него заплатить.

– А-а… Выкуп в средневековом стиле.

Тук выглядел растерявшимся.

– Он слегка удирал, но я остановил его, милорд. Типа, только что. На твоих глазах. Прямо здесь.

За моей спиной раздались не вызывающие сомнения звуки, самый громкий исходил от моей ученицы – и я обернулся, чтобы посмотреть на всех остальных. Они либо прятали улыбки, либо старались быстро убрать их с лица – не слишком удачно.

– Эй, галерка, – сказал я. – Это не так легко, как вам кажется.

– Да ты все делаешь прекрасно, – с бегающими глазами сказала Кэррин.

Я вздохнул.

– Пошли, Тук, – сказал я и направился к Крюку.

Маленький фэйри сидел, демонстративно игнорируя меня, для чего требуется немалое мужество. Если бы я упал или споткнулся о него, это было бы как дерево, рухнувшее на лесоруба. Если бы я хотел причинить ему боль, – физически – то свернул бы его в трубочку, как Тянучего Армстронга[64].

С другой стороны, Крюк был фэйри. Ему, вероятно, не приходило в голову, что я, возможно, нарушаю законы Мэб.

– Заключенный, встать лицом к Пицца-Лорду! – завизжал Тук.

Крюк послушно поднялся и повернулся ко мне.

– Назовите себя, пожалуйста, – сказал я. – Мне не нужно ваше Имя. Просто чтобы как-то к вам обращаться.

– Некоторые зовут меня Лакуной, – ответил Крюк.

– Устроит, Лакуна, – сказал я. – Снимите, пожалуйста, шлем. Я хочу знать, кто у меня на содержании.

Крюк поднял руки и снял шлем, скрывавший лицо.

Она была просто красавицей. Тонкие черные волосы, заплетенные в косу по меньшей мере в фут длиной рассыпались по плечам, когда она сняла шлем. Кожа ее оказалась снежно-белой, а огромные глаза сплошь черными. На коже были маленькие значки или какая-то татуировка, сделанная темно-лиловыми чернилами, но значки эти слегка двигались, и когда я смотрел на них, некоторые исчезали, некоторые появлялись снова. Ее длинное лицо было очень худым. Это была красота элегантной опасной бритвы.

Челюсть Тука едва не отвалилась.

– Ого!

– Хм… – сказала Кэррин. – Так это она измочалила тебя прошлой ночью, так?

– И отключила сегодня утром, – напомнил ей Томас.

– И отключила меня сегодня утром, – прорычал я. Я повернулся к Лакуне, какое-то время изучая ее внешность. Она смотрела на меня не мигая. По сути, она не шевелилась вообще, не считая ее косы, которая поднималась вверх, словно паутина в вентиляционной шахте.

– Кгм, – сказал я. – Этого я не ожидал.

Лакуна смотрела на меня неподвижными черными глазами.

– Я не буду просить тебя нарушить слово, – сказал я ей. – Я отнесусь к тебе с уважением, обеспечивая всем необходимым в обмен на твою службу. Ты поняла?

– Я поняла, – сказала Лакуна.

– Уау! – сказал Тук.

– Без нарушения каких-либо клятв, я желал бы знать, – сказал я, – что ты можешь сказать мне о том, кому ты служила до того, как стала пленницей.

Она молча смотрела на меня.

Я понял свою ошибку и закатил глаза.

– Позволь, я перефразирую сказанное. Расскажи мне все, что можешь, о том, кому ты служила прежде, чем тебя взяли в плен, не нарушая при этом никаких данных ему обещаний и клятв.

Лакуна кивнула и задумалась, нахмурившись. Потом подняла глаза и сказала серьезным доверительным тоном:

– Похоже, он вас недолюбливает.

Я сделал глубокий медленный вдох. Хихиканье за моей спиной усилилось.

– Я тоже это заметил, – сказал я. – Скажи мне, что ты знаешь о том, что произойдет сегодня ночью.

– Дети, – сказала она замогильным голосом, и ее маленькое личико исказилось яростью. – И конфеты. Много, много конфет.

– Уау! – сказал Тук – и упорхнул, трепеща крылышками.

– Не нарушая данных тобой слов, расскажи мне все, что знаешь о Тузе, – сказал я.

– Он должен мне, – мрачно ответила Лакуна, – за оказанные услуги.

Я вздохнул.

– Думаю, ты не слишком-то настроена поделиться со мной полезной информацией?

Фея в доспехах молча, не мигая, смотрела на меня. Это немного пугало.

– Да, я так и думал, – сказал я. – Ты голодна?

Она секунду раздумывала, и потом сказала:

– Да.

– Хочешь пиццы?

Лицо Лакуны исказилось гримасой отвращения.

– Бэ-э… Нет.

Мои брови поползли вверх. Ответ был на все пять баллов. Маленький Народец может буквально воевать из-за пиццы. Настолько они ее любят.