Онлайн книга «Дверь, ведущая в ад»
|
– Ну, этот бартер подойдет, – охотно согласился Коробов. – Вот и славно, – сказал я. И добавил, прищурившись: – Так что там с ухажером Ларисы Андреем? – Здесь много чего, – раздумчиво произнес Володька. – Во первых, его зовут Андрей Викторович Батин. Во‑вторых, «Шкода Йети» принадлежит именно ему. В‑третьих, ему двадцать восемь лет, и он брат известного в Москве преступного авторитета Бати, еще лет пять назад промышлявшего угонами и кражами автомобилей, а в настоящее время легализировавшего весь свой автомобильный бизнес. Ну, почти весь… По нашим сведениям, иногда он все еще принимает заказы на угон элитных автомобилей вроде «Мерсов» эс-класса, «Ауди» а‑восемь или «майбахов». – И что из этого следует? – спросил я. – А то, что этот Андрей наверняка в деле своего криминального брата, – ответил Коробов. – Ты полагаешь, что Лариса что-то узнала про его делишки, и потому они поругались? – Это вполне возможно. – Ну, не думаешь же ты, что это Андрей убил Ларису? – поинтересовался я, не скрывая иронии. – Не думаю, – ответил Коробов. – Но версия такая имеет место быть, как говорят у нас в управлении… И у нас она будет отрабатываться. – А как же тогда Сания? Ее кто порешил? И за что? – Ты чего меня прессуешь? – возмутился Володька. – Я ни черта не знаю. К тому же Зимин только сегодня принял дела… – Мальчики! Вы что, забыли, что мы существуем? – прервали нас женщины. Кажется, они наговорились про прически и шмотки и теперь жаждали внимания, комплиментов и общения с нами. Что ж, они имеют на это право… К половине седьмого почти все было съедено и выпито. Однако уходить из «Мечты» не хотелось. Хотелось полулежать на удобных диванах, слушать, как уютно потрескивают дрова в камине, и тихонько подпевать за Чижом: Давай разроем снег и найдем хоть одну-у мечту-у, Ты сказала, ты знаешь – она живет та-ам. Принесем домой и оставим с собой до-о весны-ы, А потом с балкона отпустим ее – пу-усть лети-ит. Колокольчик в твоих волоса-ах звучит соль-диезо-ом. Колокольчик в твоих волоса-ах… – А давайте будем ходить в это кафе хотя бы раз в неделю! – предложила Вероника. – Устраивать такие вот посиделки, как сегодня. Ну, типа семейных обедов или ужинов. Мы с Ириной быстро переглянулись: семья – увы, наша больная тема, на которой как-то разок мы уже споткнулись и едва не раскололи об землю наши трепетные отношения. Володька на это предложение то ли хмыкнул, то ли буркнул нечто нечленораздельное (его не поймешь, в отличие от меня он умеет скрывать свои чувства). На этом инициатива Вероники и заглохла. Один я произнес из вежливости: – А что, можно… С четверть часа мы лениво, как наевшиеся крокодилы, переваривали съеденное и выпитое. Бывает такое состояние после сытного обеда, когда абсолютно ничего не хочется, да и не стоит двигаться, иначе можно смазать весь полученный кайф. Как хотите, а минут двадцать, а то и сорок после обеда надо провести в расслабленном состоянии, никуда не спеша и, естественно, не дергаясь. В этом состоянии душа и тело отдыхают по-настоящему. И надо им в этом поспособствовать… Бодрее всех среди нас смотрелась Вероника, поскольку съела и выпила меньше остальных. Она еще пыталась как-то поддерживать беседу, говорила, оглядывая нас, а мы смотрели на нее и друг на друга осовелыми глазами и поддакивали, совершенно не вникая, о чем она ведет речь. Подошел официант, мы с Володькой скинулись и рассчитались за обед. Это событие вывело нас из состояния полудремы и сытой неги. Вот теперь, так славно отдохнув, можно было двигаться… – Ну что, по домам? – предложил Володька. – Вас подвезти? – спросил он меня и Ирину, явно с надеждой, что я откажусь. – Мы пройдемся, – ответила за нас обоих Ирина. – Тем более что надо как-то растрясти к ночи такой обед. – Чтобы было, куда поужинать, – добавил я. – А вы что, будете еще и ужинать? – округлила глаза Вероника и даже приоткрыла от изумления свой прелестный ротик. – Ну, конечно, после такого обеда только легкий ужин: жареная картошечка с мясом, грибной жульенчик со сметанкой, селедочка под шубой… Ну, может, съедим еще по кусочку торта, – на полном серьезе проговорил я, наблюдая, как глаза Вероники приобретают совершенно идеальную округлость монет. – Да не слушай ты их, – засмеялся Володька. – Это они так нехорошо шутят… – Правда? – посмотрела на нас Вероника, не зная, улыбаться этой нашей шутке или нет. – Нет, – ответил я. – Ужинать мы будем непременно: жареная картошечка с мясом, грибной жульенчик со сметанкой, селедочка… – Но все же не выдержал и тоже засмеялся. – Так вы не едете? – переспросил Володька. – Нет. У нас намечается вечерний моцион: пешая прогулка до дома. – Ну, смотрите, – с некоторым облегчением произнес Коробов. – Езжайте, езжайте, – махнул я рукой. – Хорошо, – произнес Володька. – Тогда… будем на связи. – Ну, как тебе обед? – спросил я Ирину, когда мы прошли несколько шагов. – Замечательно, – ответила она. – А как тебе Вероника? – Вполне нормальная баба, когда не напускает на себя некую значимость. Я думаю, твоему другу с ней хорошо. – Я тоже так думаю, – согласился я, хотя можно было бы и поспорить. Но спорить и вообще чего-либо говорить не хотелось. Давай разожжем костер и согреем хоть одну-у звезду-у, Ты сказала, что нужно делать именно та-ак. Мы будем сидеть у огня и рассказывать друг дру-угу сны-ы, А потом нам споет свою песню первая птица – и‑и улети-ит. Колокольчик в твоих волоса-ах звучит соль-диезо-ом. Колокольчик в твоих волоса-ах… Я вдруг поймал себя на мысли, что я, в общем-то, счастлив. Это раньше мне думалось, что счастье – это когда случается вдруг нечто невозможное и крайне редкое, во что ты так долго верил, к чему все время стремился и чего терпеливо желал и ждал. То есть счастье есть, по сути, исполнение самой заветной мечты. Так мне раньше казалось. Но сейчас я думал иначе: вот идет рядом дорогая мне женщина, ей со мной хорошо, как и мне с ней… Я сыт, обеспечен, имею любимую работу, кров и примерно знаю, что будет в ближайшие дни. Нет, я не столь самоуверен, как Миша Берлиоз из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», за что, собственно, Берлиоз и поплатился собственной жизнью, поскольку не следует дергать судьбу за усы. Но то, что народилось внутри меня, можно было назвать счастливым состоянием души. И тела, разумеется. Может, это я старею? Как-никак с прошлого года мне пошел четвертый десяток. Возможно, поэтому мне в голову приходят столь простые и прозаические мысли. |