Книга В ожидании Догго, страница 9 – Марк Миллз

Рекламной кампанией лосьона «Со свистом!» руководил Патрик Стаббс. Он был моего возраста, может, на год-другой постарше. Патрик был худощав и отличался приятной ученой внешностью. Я заметил у него на столе фотографию блондина с впалыми щеками, который был явно моложе его.

– В «KP&G» к нам хорошо относятся, – заметил Патрик. – Если сумеем справиться с кампанией, наверное, подкинут что-нибудь еще. Но это уже, видимо, достанется вам двоим. – Он имел в виду нас с Эдит и при этом насмешливо подмигнул, что должно было означать: «без обид».

– Беремся, мы готовы, – заявила Эдит.

– Возьмутся все! – воскликнул Тристан. – Надо навалиться разом.

Его слова уязвили Эдит, это был незаслуженный упрек. Все понимали, что время поджимало, и каждый зависел от результатов.

– Поделимся со всеми, – сказал я. – Так?

– Да, конечно, – кивнула Эдит.

Творческий отдел занимал несколько комнат, которые, как часто бывает в дизайнерских бюро, выходили в большое игровое помещение. Там, разумеется, присутствовал бильярд, настольный футбол, мишень для метания дротиков и еще пара игр, то есть все, что «креативщики» требуют у «чинуш», и со временем сумели их убедить, что без игр не бывает полета фантазии. Мне лично нравится сыграть партейку в бильярд – особенно в рабочее время, когда за это еще капают деньги. Однако должен признаться, ни одна светлая мысль не пришла мне в голову, когда я выстраивал шары или прицеливался кием. Они обычно скребутся в затылок, если я стою в очереди в супермаркете, еду на велосипеде в четверг с футбола под эстакадой Уэстуэй или разгружаю посудомоечную машину. Неизвестно, где и когда посетит муза, – так уж со мной повелось.

– Играете в пул? – спросил Тристан.

Я не дурак – знал, что ответить.

– Самые блестящие идеи приходят ко мне, когда я гоняю шары.

– А Эдит не играет.

– Играет, – возразил я. – Только пока не знает об этом.

В бюро работали еще две дизайнерские команды. Я бывал на их месте и понимал, что́ они думают. Несмотря на улыбки и теплые слова, никому не нравится появление нового лица, тем более двух. Как ни крути, мы враги, потенциальные конкуренты.

– Я оценил вашу рекламу легко намазывающегося сливочного масла.

Это сказал некто Сет, и я подумал, что его комплимент неискренен. Особенно когда он процитировал мой слоган: «Хорошо идет!» Не самое удачное из моих творений, хотя лучше, чем то, что тогда предложил Толстый Трев: «Вы не ощутите на вкус те двадцать пять процентов растительного масла, от которого эта гнусная субстанция становится легконамазываемой».

Сет работал в связке с Миган, австралийской оформительницей, высокой, шумной женщиной с растрепанными волосами.

– Здорово, что вы с нами, ребята. Как зовут этого прихлебателя?

– Догго. Только это временное имя.

– Кто он?

– Не знаю.

– Разве не написано в его родословной? – спросил Коннор, небритый ирландец с прилизанными волосами. И внезапно был награжден яростным взглядом пса. – Он что, понимает по-английски?

– Тоже мне, загнул, – усмехнулся его партнер-оформитель Клайв. – Хотя если видит перед собой ирландского пустобреха, то сразу понимает, что это пустобрех.

По первому впечатлению я расставил своих новых коллег так: во главе, на самом верху стоял Клайв, за ним Миган, дальше Сет, и последнее место занимал Коннор. Но Миган почти сразу опустилась на две ступеньки вниз, поинтересовавшись:

– А с какой стати у нас на работе должна присутствовать собака?

– Это было условие, на котором Дэниел согласился подписать с нами контракт. – Тристан послал мне взгляд: «Объясняйся сам». – Его требование было вполне законным. Он же не знал. И никто не знал.

– Это был пес моей девушки.

Прошедшее время плюс намек, что моя девушка больше не в состоянии ухаживать за собакой, повергли коллег в задумчивость – все начали гадать, уж не случилось ли с ней чего-нибудь трагического: тяжелая болезнь, например, или автомобильная авария. Однако спросить никто не решился.

Догго остался доволен своим новым кабинетом. Кто-то установил здесь длинный кожаный диван – мебель как раз для него. Пес опробовал его и одобрил. Комната выходила окнами во двор и была вполне просторной для двух столов и разделяющего их дивана Догго. Прекрасное место. Я уже предвкушал, как с удовольствием и плодотворно стану трудиться здесь. Эдит не слишком уверенно устраивала себе рабочий уголок в дальнем конце. Я напомнил себе, какой для нее большой шаг переместиться из-за стола в приемной за стол на самых задворках заведения. Эдит пока не ощущала, что имеет на это право, и до сих пор молчала – сомневалась, признают ли дизайнеры своей бывшую секретаршу. Ответ простой: не признают, пока она не завоюет репутацию какой-нибудь качественной работой, которая из-за их бездействия будет представлять для них опасность.

– Не берите их в голову, – сказал я, когда мы остались одни.

– Я и не беру. – Эдит пренебрежительно пожала плечами.

– Неужели? Не существует понятия «счастливая семья», особенно в маленьких компаниях вроде вашей.

Плечи Эдит опустились, и вся ее бравада улетучилась.

– Господи! – выдохнула она. – Это же должен быть самый счастливый день в моей профессиональной карьере. Мама позвонила утром вся в слезах – слезах радости. Она даже нашла вас в «Гугле».

– Меня-то за какие грехи?

– Не представляю, как мы будем сотрудничать. Как вы работаете? Что делали с Толстым Тревом?

– Главным образом перебрасывались клочками бумаги. Но наши столы стояли гораздо ближе друг к другу. Можно сходить раздобыть резинки и сделать рогатки.

– Согласна, вы действительно очень далеко.

– Это легко поправимо.

Через час мы преобразили кабинет. Теперь столы стояли почти бок о бок, оба напротив выходящих во двор окон. Диван вместе с Догго переехал на освобожденное столом место. Казалось бы, незначительные преобразования, но их совершили мы и теперь владели этим местом. Я запечатлел момент для потомства камерой телефона.

– Что теперь? – спросила Эдит.

– Разумеется, ленч. Плачу я.

Ресторан на Лексингтон-стрит я знал – мрачноватый, если не удастся занять один из четырех столиков на заднем дворе размером с почтовую марку, что нам и посчастливилось сделать.

Эдит попросила называть ее Эди и хотела поговорить о работе. Я тоже, но в другом аспекте – выведать подноготную «Индологии», узнать ее подводные камни, кто с кем дружит, кто с кем конкурирует, слухи, правду, полуправду. И с моей стороны это была не просто жажда сенсаций. Трудно давшийся опыт подсказывал, что подобные знания очень полезны, когда в новой организации приходится ступать на тропу последнего оплота обороны.