Онлайн книга «Камни вместо сердец»
– Во всяком случае, если дело не закроют в понедельник. Слушай, завтра с утра я отправлюсь к олдермену Карверу, чтобы вызволить тебя из неприятностей, в которые ты залез. За ним числится должок. После мы можем сходить к этому викарию, разведать, что ему известно о семействе Кертисов. Кстати, в понедельник Бесс придется посетить слушание по делу Кертисов. Я встречусь с ней в субботу. Не хочу, чтобы она узнала о том, как Майкл смотрел на тех мальчишек. Если это вообще было на самом деле. – Быть может, это они решили убить его? – За сальные взгляды? Не говори глупостей? – Но что, если викарий не сообщит нам ничего такого, что можно обратить против Хоббея? – Тогда дело становится более сложным. Мне придется уповать на крайнюю жесткость обвинений Майкла и упомянуть, что право опеки было предоставлено слишком быстро. Если потребуется, я скажу, что семейство Хоббеев следует допросить. Если суд согласится, мне, возможно, придется самому съездить в Хэмпшир и снять показания. Кроме того, я повидаюсь с Дириком – после того, как мы установим наличие серьезных показаний. – Если ты поедешь, тебе придется взять кого-то с собой. Дело может оказаться грязным. Как и дело Эллен. – Ты никуда не поедешь, пока Тамасин не родит. Джентльмен может взять в такое путешествие слугу, но я, скорее, сам вступлю в армию, чем возьму с собой Колдайрона. Как-нибудь договорюсь с Уорнером. – Я покачал головой. – Опека… А знаешь девиз Сиротского суда? Он у них вырезан над дверью. «Pupillis Orphanis et Viduis Adiutor». – Ты знаешь, что я не владею латынью. – Это означает: «Помощник опекаемым, сиротам и вдовам». Косвенная цитата из книги Маккавейской о последствиях войны: «…когда они выделили часть трофеев искалеченным, вдовам и сиротам». – Ну, ты просто рисуешься! – Мне просто показалось, что человек, придумавший этот девиз, обладал извращенным чувством юмора. Притихнув на мгновение, Барак проговорил: – Могу назвать возможного кандидата. – Кого же? – Помню, лорд Кромвель как-то сказал мне, что ему предложили идею, способную принести огромный доход королю. Посредством раздачи монастырских земель при условии рыцарской службы, что поставит всех покупателей в подверженность опеке. – Он пристально посмотрел на меня. – Идею эту предложил глава Суда казначейства, ведавшего монастырской собственностью. – Ричард Рич. – Он ведал кормлениями и в старой Палате опеки. Просто совместил две идеи. – Я и забыл, что Рич уже имел дело с опеками. – О, эта крыса совала свое рыло во всякий грязный пирог! Он предал моего господина, давшего ему службу. Восстал на него и добился осуждения, когда тот потерял милость короля. – Джек стиснул кулак. – Ты по-прежнему вспоминаешь Кромвеля с приязнью. – Да. – В голосе моего помощника звучал вызов. – Он был мне как отец. Когда я был парнишкой, забрал меня с улицы. Как я могу плохо отзываться о нем? – Он был человеком жестким, жесточайшим. И приставил к месту многих из тех жестоких людей, что правят нами сейчас. Таких, как сэр Вильям Паулит. Барак изменил позу и негромко возразил: – Мне не нравилось многое из того, что он заставлял меня делать. Организовывать ему шпионов и информаторов, время от времени запугивать тех, кто, по его мнению, нуждался в этом. Однако противники Кромвеля при дворе были ничуть не лучше, и они ненавидели его за низкое происхождение и религиозный радикализм. Эти дни прежняя работа иногда вспоминаются мне. Каким-то образом она позволяла мне чувствовать живую жизнь. – А Тамасин не позволяет? И ожидание ребенка? Джек посмотрел на меня с необычайной серьезностью: – Позволяет. Больше, чем что-то другое. Но это другая разновидность жизни. И я знаю, что жить обеими разновидностями сразу попросту невозможно. Недолго помолчав, он поднялся: – Пойдем, мне пора домой, чтобы не нарваться на новые неприятности. Веселье за перегородкой не прекращалось. Проходя мимо, я отвернулся, чтобы не встретиться взглядом со своим домоправителем. Один из студентов, уже мертвецки пьяный, повалился головой на стол. Вновь прозвучал голос Вильяма Колдайрона, уже несколько невнятный: – Двадцать лет я был солдатом. Я служил в Карлайле, Булони и даже в Тауэре. Двадцать лет я служил королю. – Голос его возвысился. – Это я убил шотландского короля! В великой и страшной битве при Флоддене. Шотландские копейщики бросились на нас с вершины холма, пушки их палили вовсю, но мы не дрогнули. – Англичане никогда не дрогнут! – завопил один из студентов, и вся компания в знак одобрения принялась хлопать ладонями по столу. – А вы никогда не хотели остепениться, мастер Колдайрон? – спросил один из подмастерий. – С такой-то харей? Никогда. И потом, кто захочет, чтобы им правила женщина? Слышал, как говорят: «Среди этих ангелочков на всем свете есть одна только мегера, только женаты на ней все мужчины!» Хохот, поднявшийся вокруг стола, проводил нас с Бараком к выходу. A я подумал: «Если ты никогда не женился, кем же тебе приходится Джозефина?» Глава 7
На следующее утро я отправился в ратушу к десяти часам. Накануне вечером я послал Тимоти с запиской в дом олдермена Карвера, и он возвратился с сообщением, что раньше Карвер принять меня не сможет. Это было досадно, ибо мне предстояло много дел. Тогда я послал записку в дом Барака, назначив тому свидание в одиннадцать утра перед церковью Святой Эвелины. После завтрака я облачился в свой лучший наряд, чтобы произвести на олдермена самое выгодное впечатление. Спустившись в гостиную, я обнаружил там Гая за ранним, как всегда у него бывало, завтраком. Сидя за столом, он читал свой драгоценный экземпляр трактата Везалия «De Humani Corporis Fabrica» [22] . Первый экземпляр у него стащил бывший ученик два года назад, и только в результате больших трудов и затрат ему удалось обзавестись новым. Мальтон как раз вел пальцем по одной из прекрасных, но неаппетитных иллюстраций, изображавших отрубленную руку. – Снова за занятиями, как я вижу, Гай, – улыбнулся я ему. – Глубина этой книги не перестает удивлять меня, – грустно улыбнулся мой друг. – Колдайрон застал меня однажды за ее чтением и очень заинтересовался. Почтил меня россказнями о том, как просто было узнать устройство человека в битве при Флоддене. – Неудивительно. Гай, а что ты думаешь о Джозефине? Откинувшись на спинку кресла, медик задумался: – Она застенчива. И, на мой взгляд, несчастна. Чему нельзя удивляться, имея Колдайрона в качестве отца. Она также однажды застала меня за чтением Везалия. Бедняжку едва не вырвало. |