Книга Монстролог. Кровавый остров, страница 92 – Рик Янси

– Вы правда хотите его повидать? Хорошо, я вас отведу. Впрочем, не сейчас. Его чада бодрствуют ночью, и они полны решимости его защитить, как выяснили мои русские друзья и как вы, может быть, уже знаете.

Кернс попросил воды и осушил флягу Уортропа. Затем он объявил, что голоден как зверь, и зарылся в наши припасы, набивая рот едой тут же, как только успевал выдернуть ту из сумки.

– Я за этой сутками охотился, – выговорил он со ртом, набитым галетами. – Всю дорогу от Муми. Они изгоняют зараженных, знаете – вышвыривают их из пещер, чтоб выживали как знают, но я ждал, пока чудище полностью ей не овладеет – так куда спортивней. Самки намного интересней самцов. Самцы прут на тебя в лоб, ни скрытности у них, ни изысканности, но самки очень умны. Они способны заманивать тебя в тупик, водить кругами, часами сидеть неподвижно, как статуи, чтобы потом наброситься из засады. Я всегда предпочту самца не ниже и не слабее, чем вот Аваале, гнилушке вроде нее.

– Вы знали, что мы здесь, – сказал Уортроп. Это был не вопрос.

– Видел ваш фонарь. Понял, что вы ее приютили. Не знал толком, что делать; подумал, вы сами о ней позаботились, Уортроп. Почему вы этого не сделали?

Доктор поглядел вниз, на младенца у своей груди. Ребенок заснул, обхватив крохотный большой палец пухлыми губами.

– Вам придется, знаете, – сказал Кернс.

Монстролог поднял глаза:

– Что?

– Убить его.

– Он не заразился.

– Невозможно.

– Я его осмотрел.

– Он сосал грудь своей матери. Как он мог не заразиться?

Какое-то время Уортроп грыз губы.

– У него нет симптомов, – упрямо возразил он. Я задумался: кого он пытается убедить, Кернса или себя.

– Ну, в таком случае, делайте что хотите. Пускай помирает тут с голоду.

– Мы возьмем его с собой.

– Я думал, мы идем смотреть магнификум.

Доктор нежно укачивал спящего младенца.

– Аваале останется за ним присмотреть, – решил он.

– Останусь? – переспросил Аваале.

– А когда крошка проголодается, он что, приложится к его большому черному соску?

– Где ближайшее поселение?

– Чтоб с живыми людьми? Скорее всего, дальние пещеры, в Хоке.

– Тогда он доставит ребенка в Хок.

– Для чего? Ребенок был в контакте с заразой; они его просто убьют. Стоит сделать это сейчас – это сэкономит всем, включая вас, время и силы.

– Я не могу его убить, – сказал Уортроп, – и не стану его убивать.

Он инстинктивно прижал ребенка к груди и переменил тему:

– Что случилось с вашими русскими друзьями?

– То же, что и с девицей там снаружи – что случается со всеми, кто касается звездной гнили. Начиналось все довольно неплохо. Брачный период только набирал обороты, и потери были немногочисленны; у султана это неплохо взято под контроль, за пределы пары отдаленных деревень не выходит. Они изолируют чуму, как вспышку ветрянки, понимаете, и ждут, пока она себя не изживет. Сидоров и компания проследили за гнездовищем до родильных угодий, глубоко во чреве гор, а потом палачом одному из этих дураков стало его тщеславие. Его нога ступила в обитель смерти, в буквальном смысле – наступил в свежую лужу пуидресера и затем настоял, чтоб почистить свои ботинки! Гниль выкосила после этого весь отряд. Я едва спасся. С тех самых пор за мной охотятся – и я охочусь.

– А Сидоров?

– А, оно и до него добралось. Какой нынче день? Вторник? Разве не забавно, как неважны становятся дни недели? Как бы то ни было, думаю, оно забрало его самое позднее в четверг.

– Забрало его?

Кернс кивнул.

– В гнездовья, куда я вас веду. Если вы все еще хотите пойти.

– Как оно выглядит? – спросил Уортроп. Он не хотел спрашивать это у Джона Кернса – и не был уверен, что получит прямой ответ – но не смог сдержаться. Его вынуждали мертвые на его совести. Ведь именно чтобы познать лицо Безликого, он принес их в жертву.

– Ну, оно довольно большое, – серьезно ответил Кернс. – На самом деле, огромное. Живет там столько же времени, сколько мы, скачет с острова на остров, чтоб устроиться на насест, прежде чем снова спрятаться на поколение или два. Самцы не очень сообразительные, скорее, я бы сказал, праздные. Как львы, которые бездельничают и предоставляет самкам приносить домой падаль.

– Но каков их внешний облик? Они рептилии? Птицы? Или родичи летающих млекопитающих, вроде летучих мышей?

– Ну, мозги у них довольно маленькие, как у ящериц и птиц, но крыльев нет. Они покрыты шипами – как роза! – а шкуры у них очень бледные и тонкие. Когти острые, и пальцы довольно гибкие. Ну, все мы знаем, какие затейливые у них гнезда.

– Выходит, они откладывают яйца, как птицы и рептилии.

Кернс пожал плечами и улыбнулся.

– Яиц не видел – и не горю желанием увидеть. Представить себе не могу, как бы такое могло происходить.

– Сколько их там?

– Тут на Сокотре? Полагаю, сотни.

– Сотни? – монстролог, казалось, был в шоке.

– Во всем мире, я бы сказал, тысячи. Сотни тысяч. Миллионы. Столько, сколько песчинок на берегу этого благословенного острова. Взгляните наверх, Пеллинор. Сколько там звезд на небе? Вот сколько на свете магнификумов, и вот сколько у них лиц.

Мой наставник понял, что зря теряет время. Он умолк, и умолк Кернс, и какое-то время был слышен только ветер, и больше ничего.

– Если это одна из ваших шуточек, я вас убью. Понимаете? – наконец проговорил доктор.

– Ох, ну полно вам, Пеллинор. Я хочу, чтобы вы его нашли. Почему я, по-вашему, вообще послал вам гнездовище?

Кернс попросил вернуть ему винтовку. Уортроп отказал.

– Они скоро будут тут, и я предпочел бы быть вооружен, – яростно возразил Кернс. – Вы бы сами предпочли, чтобы я был вооружен.

– Кто? – требовательно спросил Аваале. – Кто скоро тут будет?

– Гнилушки, – ответил Кернс. – Дети Тифея. Кровь их притягивает. Они способны учуять ее за мили, особенно на таком ветру. Можно мне, пожалуйста, мое ружье обратно?

– Я не доверяю этому человеку, – сказал Аваале. – Имя его правдиво. Он Хасиис, Лукавый.

– Если бы я хотел убить вас, у меня была прекрасная возможность несколько часов назад, – разумно возразил Кернс.

– Уилл Генри, – сказал доктор. – Верни доктору Кернсу его ружье.

Аваале пробормотал что-то себе под нос. Кернс мягко рассмеялся. Уортроп укачивал на руках ребенка с лицом столь же тревожным, сколь безмятежно было лицо младенца.

И вот так мы и ждали прихода детей Тифея.