Онлайн книга «Дозоры. От Ночного до Шестого»
|
Он, конечно, был прав. Частично. Но я уже достаточно поработал в Дозоре, чтобы понимать: частичная правда – это тоже ложь. – Учитель… – негромко сказал я, и Гесер вздрогнул. Я отказался быть его учеником в тот самый день, когда отбирал у людей Силу. – Слушаю тебя, ученик, – глядя в глаза, ответил он. – Дело ведь не в том, сколько Силы мы потребляем, а сколько отдаем, – сказал я. – Учитель, цель Ночного Дозора – разделять и защищать? Гесер кивнул. – Разделять и защищать до тех пор, пока нравы людей улучшатся и новые Иные будут обращаться только к Свету? Гесер снова кивнул. – И все люди обратятся в Иных? – Чушь. – Гесер покачал головой. – Кто тебе такую ерунду сказал? Хоть в одном документе Дозоров есть такая фраза? В Великом Договоре? Закрыв глаза, я посмотрел на послушно вспыхнувшие строки. «Мы – Иные…» – Нет, таких слов нигде нет, – признался я. – Но все обучение, все наши действия… все выстроено так, что создается именно такое ощущение. – Это ощущение – ложное. – Да, но этот самообман поощряется! Гесер тяжело вздохнул. Посмотрел мне в глаза. Спросил: – Антон, всем нужен смысл жизни. Высший смысл. И людям, и Иным. Даже если этот смысл – ложный. – Но это тупик… – прошептал я. – Учитель, это тупик. Если мы победим Темных… – То мы победим Зло. Эгоизм, себялюбие, равнодушие. – Но само наше существование – тоже эгоизм и себялюбие! – Твои предложения? – любезно поинтересовался Гесер. Я молчал. – У тебя есть возражения против оперативной работы Дозоров? Против контроля за Темными? Против помощи людям, попыток улучшить социальную систему? Вот тут я почувствовал почву для реванша. – Учитель, что именно вы передавали Арине в тридцать первом году? Когда встречались с ней у ипподрома? – Отрез китайского шелка, – спокойно ответил Гесер. – Женщина все-таки, захотелось ей красивых тряпок… а годы были тяжелые. Мне приятель из Манчжурии прислал, а оно вроде как ни к чему было… Осуждаешь? Я кивнул. – Антон, я с самого начала был против глобального эксперимента на людях, – с явным отвращением сказал Гесер. – Дурацкая идея, ее с девятнадцатого века вынашивали. Не зря Темные согласились. Никаких позитивных перемен это не несло. Та же самая кровь, войны, голод, репрессии… Он замолчал, с грохотом открыл ящик стола. Достал сигару. – Но Россия сейчас была бы благополучной страной… – начал я. – Бла-бла-бла… – пробормотал Гесер. – Не Россия, а Евразийский союз. Сытое социал-демократическое государство. Враждующее с Азиатским союзом во главе с Китаем и конфедерацией англоязычных стран во главе со Штатами. Пять-шесть локальных ядерных конфликтов в год… на территории стран третьего мира. Драка за ресурсы, гонка вооружений пострашнее нынешней… Я был раздавлен и разбит. В пух и прах. Но еще пытался трепыхаться: – Арина говорила… город на Луне… – Да, верно, – кивнул Гесер. – Лунные города были бы. Вокруг баз с ядерными ракетами. Ты фантастику читаешь? Пожав плечами, я покосился на книжку в мусорной корзине. – То, что писали американские писатели в пятидесятых годах, – это и случилось бы, – пояснил Гесер. – Да, космические корабли на атомной тяге… военные. Понимаешь, Антон, у коммунизма в России было три пути. Первый – развиться в прекрасное, чудесное общество. Но это противно природе человека. Второй – выродиться и сгинуть. Так и случилось. Третий – превратиться в социал-демократию скандинавского типа и подмять под себя большую часть Европы и Северную Африку. Увы, среди последствий этого пути – разделение мира на три противостоящих блока, рано или поздно – глобальная война. Но еще до того люди узнали бы о нашем существовании, истребили или подчинили себе Иных. Прости, Антон, но я решил, что лунные города и сто сортов колбасы к восьмидесятому году того не стоят. – Зато сейчас Америка… – Сдалась тебе эта Америка, – поморщился Гесер. – Дождись две тысячи шестого года, тогда поговорим. Я молчал. Даже не стал спрашивать, что там Гесер видел в грядущем, в уже недалеком две тысячи шестом… – Твои душевные терзания мне понятны, – потянувшись за зажигалкой, сказал Гесер. – Не слишком цинично будет, если я сейчас закурю? – Да хоть водку пейте, учитель, – огрызнулся я. – Водку с утра не пью. – Гесер запыхтел, раскуривая сигару. – Твои терзания… твои… сомнения мне вполне понятны. Я тоже не считаю нынешнюю ситуацию правильной. Но что случится, если мы все впадем в меланхолию и устранимся от работы? Я тебе скажу что! Темные с удовольствием примут на себя роль пастухов человеческого стада! Они смущаться не будут. Они порадуются, что им повезло… Решай. – Что решать? – Ты же приехал с намерением подать в отставку! – повысил голос Гесер. – Ну так решай, в Дозоре ты или наши цели для тебя недостаточно светлы. – При наличии черного цвета серый считается белым, – ответил я. Гесер фыркнул. Чуть спокойнее спросил: – Что там с Ариной, ушла? – Ушла. Взяла Надюшку в заложники и требовала от нас со Светланой помощи. На лице Гесера не дрогнул ни один мускул. – У старой карги, Антон, свои принципы. Блефовать она может как угодно, но ребенка – не тронет. Поверь, я ее знаю. – А если бы у нее нервы сдали? – вспоминая пережитый ужас, спросил я. – Плевать ей на Дозоры с Инквизицией в придачу! Она даже Завулона не боится. – Завулона – может быть… – усмехнулся Гесер. – Я сообщил о ведьме в Инквизицию, но и с Ариной связался. Совершенно официально, кстати. Все запротоколировано. И насчет твоей семьи ведьма была предупреждена. Особо. Вот это была новость. Я смотрел в спокойное лицо Гесера и не знал, что еще сказать. – У нас с Ариной долгие и уважительные отношения, – пояснил Гесер. – Как так получается? – спросил я. – Что именно? – удивился Гесер. – Уважительные отношения? Понимаешь ли… – Каждый раз, когда я убеждаюсь, что вы гнусный интриган, вы за десять минут доказываете, что я не прав. Мы паразитируем на людях? Оказывается, это для их же блага. Страна в разрухе? Так могло быть и хуже. Моя дочь в опасности? Да нет, в безопасности, словно мальчик Саша Пушкин со старушкой-няней… Взгляд Гесера смягчился. – Антон, давным-давно я был тщедушным сопливым мальчишкой… – Он задумчиво смотрел сквозь меня. – Да. Тщедушным и сопливым. И, ругаясь со своими наставниками, чьи имена тебе ничего не скажут, я был уверен – они гнусные интриганы. А потом они убеждали меня в обратном. Прошли столетия, и у меня появились свои ученики… |