Онлайн книга «Дозоры. От Ночного до Шестого»
|
На меня уставилось тридцать пар глаз. Старшая группа детского сада «Солнышко» как раз вернулась с прогулки. Кто-то уже успел переодеться, кто-то путался в полуснятых комбинезонах и штанах, кто-то даже шапку не снял. Через мгновение меня захлестнул вал из орущих и галдящих детей. Если вы думаете, что шестилетний ребенок – ничто по сравнению со взрослым, то на вас никогда не бросалось тридцать дошколят. – Вы что! – завопил я, когда меня повалили на пол, больно приложив головой о сушилку для обуви. Чей-то мокрый валенок свалился мне на лицо. Тридцать пар рук вцепилось в меня. Да неужто сумасшедшая бабка превратила своих подопечных в охрану? – Дядя Дима! – радостно вопил какой-то светловолосый пацаненок, навалившийся на меня. – ДядяПашадядяПашадядяПаша! – верещала рыжая девчонка. – Папа! Папа! – едва ли не со слезами радости на глазах вопил толстый конопатый мальчишка. – А ну-ка кыш все отсюда! – раздалось надо мной, и дети отступили. Юлия Тарасовна выступила – иначе и не скажешь, откуда-то из комнат, где обитала ее группа. – А не то сварю из вас суп, давненько я молодого мясца не ела! Дети с хохотом разбежались. – Всем переодеться, пописать и мыть руки! – скомандовала Юлия Тарасовна. А мне протянула руку, помогая подняться. Я, впрочем, старушкиной помощью пренебрег, встал сам – опасливо поглядывая на малолеток. Сказал: – Здравствуйте, Юлия Тарасовна. Ведьма была в ярком цветастом платье, а по обилию бус, браслетов и колец могла поспорить с любой цыганкой. Ну что тут скажешь – ведьмы, магия артефактов… – И ты здравствуй, Антон Городецкий, Светлый маг, – негромко сказала Хохленко. – Что ж ты, Великий, на себя «обаяшку» навесил, в детский садик входя? Неужто не знаешь, что дети на магию отношений в двенадцать раз сильнее реагируют? – Как-то не доводилось проверять, – признался я. – Ваша охрана? – Ну что ты так, Антон! – обиделась Юлия Тарасовна. – Разве ж можно так о детках? Да хоть бы и охрана – что в том плохого? Три десятка дошкольников в ограниченном пространстве способны задержать, искалечить или даже убить взрослого человека. – Шуточки у вас, Бабушка, – сказал я. – Где мы можем поговорить? – Заходи, – вздохнула ведьма. – Только разуйся, у меня тут санитария и гигиена. Дети все-таки! Мне пришлось дожидаться минут десять, прежде чем Хохленко загнала всех своих подопечных в спальню, распихала по кроватям – и вышла в игровую комнату. Выходя, она что-то сделала, я почувствовал слабое дыхание Силы – и через миг эмоциональный фон вокруг изменился. Дети уснули. Все, разом. – Ай-ай-ай, – сказал я. – Обычно я такого не делаю, – строго ответила Юлия Тарасовна. – Но ты же хотел поговорить. Я кивнул. К моей радости, в игровой комнате была пара нормальных, человеческих размеров стульев, а то бы пришлось скрючиваться на детском или стоять. А еще в игровой комнате был кот. Пока дети не улеглись спать, он сидел на шкафу и умывался. Огромный рыжий котяра, с мордой настолько добродушной, что это выглядело подозрительным. На меня кот поглядывал с умилительным радушием. Когда дети ушли, кот спрыгнул, подошел ко мне и запрыгнул на колени. Тут же повалился на спину, подставив пузо. – Вот же зараза, – сказал я. Но брюхо коту все-таки почесал. – Любишь животных? – поинтересовалась Юлия Тарасовна, усаживаясь напротив меня. – Обожаю, – сказал я. Достал из кармана рубашки сложенный вчетверо листок, протянул ведьме: – Вот официальное разрешение Ночного Дозора на использование вами магии с целью продления жизни коту Герману. – Ох, спасибо, – обрадовалась ведьма, бережно расправляя, разглаживая, рассматривая – и снова складывая и пряча куда-то документ. – Вот радость-то старушкина, вот счастье-то. – Немецкой породы кот? – спросил я, ссаживая Германа на пол и отряхивая брюки от рыжих волосков. – Нет-нет, наш, русский, дворовой породы. А имя получил в честь второго космонавта планеты, Германа Титова! Я чуть не поперхнулся. – Очень он мне понравился, – доверительно сообщила Юлия Тарасовна. – Юрик, конечно, обаятельный, одна улыбка чего стоит! Но мне Герман больше нравился. Мужчина! Герой! К тому же – второй. Представляешь, Светлый, как трудно быть вторым? Тот же подвиг – но ты второй. И навсегда им останешься. Пятому не так обидно. Десятому. А вторым быть – тяжкий груз навсегда. – М-да, – пробормотал я. – Крайне занимательно. Против кота-то директор садика не возражает? Санитария, гигиена… Хохленко расхохоталась. Кот запрыгнул ей на колени, привычно свернулся клубком. Ведьма погладила его привычным движением. – Ой, Антон, ой, умора… Ну кто ж мне возразит-то? – Сделаю вид, что я этого не слышал, – хмуро сказал я. – Юлия Тарасовна, я к вам не из-за этой бумаги пришел. – Да уж понимаю, что Высшие курьерами не работают, – сразу посерьезнела Хохленко. – Позволь догадаться? Визит твой связан с тем пророчеством? Нужна тебе Бабушка Бабушек, глава Конклава? – Вы, я вижу, еще и пророчествами подрабатываете, – сказал я. – Тут пророчествовать не надо, Антон. Тут голову на плечах надо иметь. Я кивнул. – Впрочем, Завулон держит меня в курсе дела, – сказала Хохленко задумчиво. – Так что я знаю. Кое-что. Спрашивать, знает ли она про архив и то, что меня обвели вокруг пальца, я не стал. – Мне нужна встреча с главой Конклава, – сказал я. – С Ведьмой Ведьм, Бабушкой Бабушек, Прабабушкой – как ни зови. Я знаю, что эту информацию вы никому не выдаете, тем более Светлым. Но вы сами понимаете – это не для зла. – Ваше добро нам тоже не в радость, – хмыкнула Юлия Тарасовна. – Мы все можем погибнуть, – сказал я. – Весь мир. Все Иные. Все люди. – Может, давно уже пора? – спросила Хохленко негромко. – Все заслужили, если уж честно говорить. Полной мерой. И люди, и Иные. Она на миг замолчала. Подняла на меня взгляд – тяжелый, твердый. Не хотел бы я встретиться с ней один на один ночью в темном лесу. Впрочем, и светлым днем в шумном городе – тоже. Если она сочтет меня врагом. – Понимаю, – сказал я. – Вы же украинка, верно? Да, у вас там нынче… – Я малоросска, – сказала ведьма. – Хохлушка. Украинкой меня не зови – обидишь. Я кивнул: – Понимаю. – Что там нынче творится – дрянь, да в девятнадцатом при Симон Васильиче и не такое бывало, – сказала Хохленко. – А что, где-то лучше? Русская дурь да пьянство? Американское чванство и лицемерие? Европейское фарисейство? Азиатская жестокость? |