Книга Дозоры. От Ночного до Шестого, страница 538 – Сергей Лукьяненко, Владимир Васильев

– Сестры! – Одна из ведьм, сидящих за нашим столом, поднялась. Голос ее звучал ровно и мощно, заполняя весь зал – тот же фокус, что недавно проделала Надя. – Наш скромный круг почтили своим присутствием Надежда Городецкая и ее отец, Антон Городецкий.

Я поморщился. Да, конечно, это очень приятно, когда твоих детей знают и ценят. Но все-таки ощутить себя лишь довеском к собственной дочке – это грустно.

– Все мы знаем, что происходит, – продолжала ведьма. Она была стройной, смуглой, черноглазой, с волосами цвета воронова крыла, как любят говорить поэты. – Я, Эрнеста, приветствую наших гостей от нашего общего имени и обещаю им всю помощь, которую мы можем дать.

Это звучало очень оптимистично. Немного помощи, для разнообразия.

– Спасибо, госпожа Эрнеста, – ответил я, вставая. Про говорящую я слышал – это была испанская ведьма, одна из самых уважаемых в Конклаве. Но была одна странность… – Могу ли я задать личный вопрос?

Эрнеста улыбнулась и кивнула.

– Мне казалось, что вы уже много лет – в Инквизиции, – сказал я.

– С одна тысяча восемьсот девяносто первого года, – любезно ответила ведьма. – Вы удивлены, что я на Конклаве?

– Да.

– Конклав не является организацией, каким-либо образом участвующей в противостоянии Дозоров. Среди нас есть и Светлые. И вообще Конклав – это вроде девичьего клуба по интересам.

Я позволил себе улыбнуться, поскольку этого от меня и ждали.

– Так что я могу служить в Инквизиции, но при этом оставаться ведьмой и участвовать в Конклаве, – закончила Эрнеста.

– Хорошо, – кивнул я. – Тогда ответьте мне сразу как участница Конклава и действующий Инквизитор. Как могла быть потеряна информация о Двуедином, о боге, порожденном сумраком? Еще в Средние века о Шестом Дозоре помнили, значит – помнили и о Двуедином. Что случилось потом? Почему мы мечемся, собирая знания по крохам, и до сих пор не уверены, что все понимаем правильно?

Наступила тишина – ведьмы даже жевать прекратили.

– У меня нет ответа. – Эрнеста не смутилась, ведьму ничем не смутишь, но ей явно не понравился вопрос. – Информация подобной важности не должна была быть утрачена. Но ее действительно нет. Отдельные второстепенные документы, намеки, мелкие упоминания в книгах… Если хочешь знать мое мнение…

– Хочу, – кивнул я.

– Информацию сознательно уничтожили. И в этом должны были быть замешаны несколько Иных – Светлых, Темных, Инквизиторов. В этом должны были быть замешаны маги, ведьмы, вампиры…

– В этом должен был быть замешан Шестой Дозор, – неожиданно сказала Надя. – Ведь так?

– Браво, девочка, – сказала Эрнеста. – Именно так. Мы пришли к выводу, что сами члены Шестого Дозора и уничтожили память о нем.

– Мы? – удивленно спросила пухленькая светловолосая ведьма, сидящая рядом с Эрнестой.

– Мы в Инквизиции, – пояснила Эрнеста. – Антон, к сожалению, никакой информации дать мы тебе не сможем. Никто из наших сестер не знает про Двуединого и Шестой Дозор.

– Даже у нас есть такие страшные сказки, которые мы стараемся забыть… – скрипучим голосом сказала ведьма от соседнего столика. Она была одной из немногих, кто не маскировал возраст чарами. По человеческим меркам она выглядела лет на сто. – Двуединый, милочка, одна из таких…

– Ты что-то знаешь, Мэри? – поинтересовалась Эрнеста.

– О Двуедином? – Мэри замотала головой так, что редкие седые пучки волос, уложенные в подобие кудряшек в попытке украсить лысый череп, сбились. – Нет-нет, сестра… Я знаю про Томаса-со-спичками, про Веретенце и…

– Не надо при чужих, сестра, – мягко, но настойчиво попросила Эрнеста. – Мы ценим твои истории, сестра. Но чуть позже.

Мэри закивала и даже шутливо прикрыла рот морщинистой ладошкой. Я почувствовал некое уважение к этой древней ведьме, не пытающейся скрыть свой возраст.

– Кстати, сестра, а ты ничего не забыла? – поинтересовалась Эрнеста. – И я не про Двуединого.

– Что же я могла забыть? – возмутилась Мэри.

– Ну… посмотреться в зеркало, выходя из номера… – Эрнеста дернула плечиками. – Припудрить носик… Плеснуть в лицо водой из ониксовой чаши…

Мэри нахмурилась. А потом побелела как мел. Опустила глаза, вглядываясь в начищенное столовое серебро.

Ведьмы вокруг тихонько захихикали. Какими бы сестрами они друг другу ни были, но в первую очередь они были женщинами.

Мэри поднесла руки к лицу. Встала. Убрала руки. Это уже была не старуха. Женщина – молодая и ослепительно красивая, белокурая, голубоглазая, с аристократически-правильными чертами лица.

– Ну спасибо, сестрички, – сказала Мэри ледяным тоном. – Спасибо всем, кто улыбался мне этим вечером…

– Сядь, Мэри, – сказала Эрнеста. – Всем известна твоя экстравагантность. Я полагала, что ты сознательно пришла на встречу в таком виде. Сядь и не позорься.

Мэри села, окинув Эрнесту недобрым взглядом.

Я быстро спросил:

– Ну, тогда встает вопрос помощи. Нам нужен ваш представитель, назначенный или одобренный главой Конклава. Бабушкой Бабушек.

– И в этом есть проблема, к который ты непосредственно причастен, – сказала Эрнеста.

– Арина, – кивнул я. – Да, это так. Я засадил вашу Прабабушку в Саркофаг Времен. В свое оправдание могу лишь сказать, что собирался коротать вечность с ней.

– Затейник, – фыркнула Эрнеста. – Не буду врать, что я грущу по Арине. Да и мы, как ты, наверное, заметил, вообще спокойно относимся друг к другу.

– Как не заметить, – кивнул я, крутя в пальцах серебряную ложечку.

– Поэтому просьба Гесера и Завулона о помощи была нами услышана и принята положительно, – улыбнулась ведьма.

– Но? – спросил я. – У тебя где-то на кончике языка застряло «но». Скажи его скорей, а то можешь поперхнуться.

– Но мы не можем выбрать новую Прабабушку, – вздохнула Эрнеста. – Ибо прежняя еще жива.

– Отстраните ее, – сказал я. – Ну неужели вы не можете проявить гибкость?

– Мы? – Эрнеста приподняла левую бровь, изучающе посмотрела на меня. – Мы можем. Гибкость – наше второе имя. Как иначе мы выжили бы в мире, полном кровожадных грубых мужчин? Но знаешь ли ты, как мы выбираем Прабабушку?

Я покачал головой. И почувствовал, что это знание мне не понравится.

– Бабушку Бабушек должен признать Росток, – сказала Эрнеста.

– Ура! – сказал я с чувством. – Я боялся, что речь идет о чем-нибудь более… Более экзотическом.

– Папа, я знаю слово «фаллическом», – сказала Надя.

Эрнеста улыбнулась моей дочке.

– Я в тебе и не сомневалась, милочка… Нет, Антон. Всего лишь Росток. Вот он.