Онлайн книга «Лавандовое поле надежды»
|
– Я всего лишь повторяю, что слышала. – От кого ты это слышала? – Ага, вот теперь мы подходим к самому интересному. – Сильвия, не дразни меня. – Ты это заслужил. А вот сидеть в моем обществе – нет. Он накрыл ее руку ладонью. – Я очень рад, что мы встретились. – Он замялся и спросил: – Как она? – С ней все в порядке, Люк. Она на квартире близ Бастилии. – Знаешь, Сильвия, у тебя доброе сердце. Она игриво скинула его руку. – Не пытайся меня обольщать. Он серьезно посмотрел ей в глаза. – Я пытаюсь тебя поблагодарить. – Если ты так о ней переживаешь, почему сам не объявишься? Люк отвернулся, невидящим взором обвел шумное кафе и ряды бутылок на стойке. – Не могу. Пока не могу. Он снова взглянул на Сильвию, сгорая от любви – но не к своей спутнице. – После всего, что она сделала… – вздохнула девушка. – Война вынудила нас сделать то, о чем мы предпочли бы забыть. – Я – нет. Разве что в тебя влюбилась. – Прости. Сильвия встряхнула головой, сердясь на себя за это признание. – Что там с посредником? – напомнил Люк. – Понимаешь, тебе придется связаться с Лизеттой. Люк недоуменно нахмурился. – Это еще зачем? – Посредник – Килиан. Он просил прийти вас обоих. Мрачный как туча, Люк сидел на скамейке в парке, рассеянно наблюдая за скворцами, прыгающими по лужайке. – Ни за что! – воскликнул он. – Я помогать не стану. – Послушай, Париж на грани восстания, – сочувственно произнес Арман. – Жандармерия, метро – все сегодня бастуют. К ним вот-вот примкнут железнодорожники. Союзники уже стучатся в дверь, партизаны-коммунисты хотят взять Париж до их появления, немцы пакуют чемоданы. У нас двадцать тысяч повстанцев – и все преисполнены жаждой мести. До сегодняшнего дня наша задача состояла в том, чтобы вооружать и поддерживать их, но теперь главная проблема – избежать массовой резни. Генерал фон Хольтиц, новый комендант, мыслит здраво: он первым предложил мирные переговоры – и оказался прав. Мне ненавистна мысль о том, чтобы договариваться с оккупантами, но нам следует любой ценой избежать бойни, пусть даже за счет сотрудничества с врагом. – А если это ловушка? – с мукой в голосе произнес Люк. Арман засмеялся. – Ловушка? Ты с ума сошел! Что они выгадают? По-твоему, немецкий гарнизон, находясь на грани поражения, озабочен поимкой молоденькой шпионки? – Ладно, хватит, – уныло вздохнул Люк. – И все же я своего мнения не переменю. Килиан пытается заманить ее обратно. Я не дам ему ни шанса хоть как-то ее обидеть. – А ты с ней уже разговаривал? Молодой человек покачал головой. – Она не знает, что я вернулся. Я пока не хочу с ней встречаться. – Понимаешь, Килиан сам ей помог. Он разорвал с ней отношения, чтобы не подвергать ни малейшей опасности. Судя по всему, он ввязался в какое-то опасное дельце, и Лизетта могла попасться в тот же капкан, что и он. Люк помрачнел еще больше, с несчастным видом глядя на неутомимых скворцов. – Полковник настаивает на ее присутствии, – гнул свое Арман. – Нет, он ее не получит! Не в том он положении, чтобы торговаться! Арман, пойми, боши напуганы, они знают: все кончено, их жизни висят на волоске. Им позарез надо сговориться с нами. Да, резня нам ни к чему, а объятый пожаром Париж – тем более. Однако Килиан не вправе чего-то требовать. Пусть просит о помощи, мы еще подумаем, помогать ли ему. А вот Лизетта в сделку не входит. Арман вздохнул. – Ну ладно, Фосиль, я передам полковнику, что на встречу придешь только ты. – С превеликим удовольствием. Где? – Я дам тебе знать. Жди на авеню де Ваграм. – Нет, не хочу, чтобы меня там видели. Я буду на Монмартре, в старой квартире Лизетты. Не забудь, Лизетта не должна ничего узнать. Понимаешь? Арман с жалостью покачал головой. – На улицы Парижа вот-вот хлынут тысячи повстанцев: коммунисты, либералы, анархисты, студенты, ученые, католики и протестанты. Их всех объединяет ненависть к фашистам. Им помогает британская диверсионно-разведывательная служба, пытаясь обуздать эти горячие головы и взять под контроль ненависть народа. У меня и без вашего любовного треугольника забот хватает! В ночь на восемнадцатое августа Люк ждал у входа в Люксембургский парк. В предутренней мгле сквозь густую пелену облаков пробивались слабые лунные отсветы. Люк спрятался за кустами, зорко осматривая из убежища подъезжающий автомобиль. Он действовал скорее по привычке, а не из реальных опасений: на этой стадии переговоров ловушки ни к чему. Вдобавок это не в стиле Килиана – полковник предпочитал встречи лицом к лицу. Очевидно, в этом и заключался план, иначе Килиан не потребовал бы присутствия на встрече Люка и Лизетты. Кроме полковника, на заднем сиденье никого не было. Известно ли Килиану про них с Лизеттой? Если да – то откуда? Что ж, скоро Люк получит ответы на все вопросы. Машина замедлила ход. Килиан выглянул из окна, всматриваясь в темноту. Время пришло. Сейчас полковник мог с легкостью убить Люка, а сам продолжить переговоры с союзниками. Невзирая на риск, Люк вышел из-за кустов. Клаус притормозил, и Люк на ходу запрыгнул в медленно катящуюся машину. Едва тяжелая дверца захлопнулась, шофер вновь набрал скорость и повел автомобиль в сторону Вандомской площади. Тишину спящего Парижа нарушал лишь рокот мотора. В машине стояла убийственная тишина. Люк повернулся и взглянул на спутника. – Полковник Килиан, – произнес он в меру любезно. Офицер вермахта ответил ему ледяным взглядом. – Следует ли мне называть вас Равенсбургом? Люк согласно кивнул. Килиан закрыл перегородку, отделявшую заднее сиденье от водителя, и повернулся к Люку. В салоне сгустилось напряжение. Килиан, в парадном мундире и при оружии, невозмутимо сложил руки на коленях. Выглядел он впечатляюще – и Люк вполне понимал, чем полковник привлекает к себе женские взгляды. Люк тут же вспомнил, как этот человек обнимал Лизетту. Картина была еще слишком жива в памяти. Он вновь и вновь проигрывал перед мысленным взором череду мучительных образов: руки Килиана, блуждающие по телу девушки, его губы на ее шее, на ее устах. – Вы же знаете, что он убежденный нацист, – промолвил Люк, кивнув на Клауса, и с облегчением услышал, что голос его звучит ровно. – Да. В Германии таких много, – отозвался Килиан. – Но я эту свинью не боюсь. |