Онлайн книга «Лавандовое поле надежды»
|
Лизетта проводила его до двери, а потом засновала по квартире, торопливо принимая душ, причесываясь, одеваясь – и втихомолку все сильнее радуясь перспективе работать с людьми, которые и в самом деле как-то способны повлиять на ход войны. А вдруг ей и самой в один прекрасный день доведется передавать тайное послание от какого-нибудь шпиона, бесстрашно добывающего сведения во Франции? Может, потому к ней и обратились – чтобы она переводила донесения от французов, что работают под прикрытием? На следующий день, в три часа, прекрасно зная, что еще слишком рано выходить из дома, но не в силах усидеть на месте, Лизетта медленным шагом направилась к Нортумберленд-авеню. Сегодня на ней была кремовая блузка и шоколадно-коричневый кардиган, обошедшийся ей в целых десять талонов на одежду. Она тщательно умылась, однако краситься не стала, лишь в последний момент, передумав, легонько провела по губам нежно-розовой помадой – отец подарил ее незадолго до смерти. Посмотрев на свое отражение, девушка подумала, что он словно послал ей воздушный поцелуй на прощание. В отеле она появилась в три сорок. В вестибюле ее уже ждала какая-то женщина. – Мисс Форестер? – Да. Лизетта невольно залюбовалась строгими, точеными чертами лица незнакомки и ее густыми черными волосами. С такой внешностью она легко сошла бы за француженку. – Вы рано. Мы это любим. Я Вера Аткинс. Идите за мной, пожалуйста. Они пожали друг другу руки, и Вера направилась в глубь отеля, на ходу что-то пробормотав дежурной за стойкой. – Сюда. – Она повела свою спутницу на два этажа вверх, затем по хитросплетению гостиничных коридоров и, легонько постучав в какую-то дверь, пропустила девушку внутрь. – Садитесь. Капитан Джепсон сейчас будет. Комната напоминала не столько гостиничный номер, сколько кабинет. Дверь в другом конце помещения отворилась, и в нее вошел худощавый мужчина лет сорока с небольшим. Овальное лицо, проницательные глаза, длинный нос, легкая насмешливая улыбка, словно застывшая на губах. – Капитан Селвин Джепсон, – представила мисс Аткинс. Лизетта пожала вошедшему руку. Хорошо, что в отличие от многих мужчин в форме за ним не водилось обыкновения сдавливать руку собеседника со всей силы. – Добрый вечер, мисс Форестье. – Форестер, – поправила она. – Ах да, Коллинз так и говорил. Спасибо, что согласились с нами встретиться. – Без предупреждения Джепсон перешел на французский: – Вы живете совсем одна? – Да, – ответила девушка по-французски. – А почему? – А почему бы нет? Джепсон коротко улыбнулся. – Никаких друзей? – Полным-полно. – В самом деле? Лизетта попыталась выдержать устремленный на нее пытливый взгляд. – Я предпочитаю узкий круг друзей. – Почему? – Я живу в Британии с тридцать восьмого года. Не успела обзавестись многими связями после… после того, как сюда переехала. – Постоянного кавалера нет? – Да вроде нет. – Вам нравится жить одной? – Капитан Джепсон, это так важно? – Девушка только сейчас заметила, что Вера Аткинс вышла из комнаты. – Позволите называть вас Лизеттой? Она кивнула – не отказываться же. – Лизетта, полагаю, мистер Коллинз уже упоминал, что мы хотим вас завербовать. – Я не понимаю, как мой образ жизни… – Мы на войне и должны знать все – мы зависим от того, насколько можем доверять друг другу. – Ясно. Что ж, у меня и впрямь очень немного друзей, постоянного кавалера нет, и да, мне нравится жить одной – не выношу шума и чужого беспорядка. – Вы аккуратистка? – Нет. Просто мне хватает хлопот с тем беспорядком, что я создаю сама. – Так вы неряха? – Отнюдь. Я живу в съемной квартире и не могу позволить себе неряшества – вдруг представители железнодорожной компании явятся с проверкой. – Это ведь квартира вашей подруги, да? Лизетта удивилась. – Да. Харриет Лонсдейл. Капитан кивнул с таким видом, будто заранее знал ответ. И перешел на итальянский: – Расскажите мне о ваших родителях. – У вас жуткий акцент, – ответила ему девушка на том же языке. Джепсон засмеялся. И мгновенно стал держаться совершенно иначе. – Знаю. Поэтому-то шпиона из меня и не выйдет. Глаза его сузились, взгляд пронзал Лизетту буквально насквозь. И вдруг слова капитана дошли до ее сознания. Шпионом? Что-что? – Вы меня в шпионки вербуете?! – И как вам от этой мысли? – он снова переключился на французский. – Нервно. – Очень хорошо. Скажи вы, что счастливы и в восторге, тут уже я начал бы волноваться. А как вам идея вернуться во Францию? Лизетта откинулась на спинку стула, лишившись дара речи. Джепсон подался вперед и снова перешел на английский: – Я знаю, что вы медленно и целеустремленно строили себе новую жизнь здесь, в Англии. Собственно говоря, Лизетта, я вообще о вас знаю очень много. Вы работаете в «Лайонс-корнер-хауз», а кроме того, на добровольных началах – один вечер в неделю в «Френч-кантин». Зачем? – В конце смены я совершенно бесплатно получаю отличный ужин, – ответила девушка. – Настоящая французская еда. – И разумеется, вдобавок имеете шанс попрактиковаться во французском. Умно придумано. Ваш отец был немцем. Получил боевое ранение, после чего в 1918 году перебрался во Францию, где познакомился с вашей матерью, наполовину француженкой, наполовину англичанкой, и женился на ней, когда им обоим было по двадцать лет. Они обосновались в Лилле, где через два года после окончания войны вы и родились. Изначально ваша семья носила фамилию Форстнер, но ваши родители удобства ради переиначили ее на французский лад – в восемнадцатом году немцев во Франции не слишком жаловали. Он заметил, как затуманились ее глаза. – Простите. Не хотел вас огорчать. – Ничего. Отец всегда говорил, что ощущает себя скорее французом, чем немцем. – Он ненавидел свой народ? Лизетта ошеломленно вскинула голову. – Капитан Джепсон, он не был трусом! – Я ничего подобного и не утверждал. Хотя другие, наверное, утверждали. – Мой отец был человеком с научным складом ума – очень мудрым, очень мягким. Ему была ненавистна мысль, что Германия развязала войну, в которой погибло столько молодых людей. Когда война началась, ему было всего четырнадцать, а в семнадцать его уже ранило – в первый же день на фронте. Он потерял руку… Впрочем, не сомневаюсь, это вам тоже известно. |