Книга Поцелуй мой кулак, страница 8 – Джеймс Хедли Чейз

– Привет! – стараясь говорить спокойно, сказал я. – Что-нибудь нужно?

– Ты новый баран? – у него оказался неожиданно низкий голос, что еще больше усиливало его угрожающий вид.

– Верно, я только что приехал. Чем могу помочь?

Он окинул меня взглядом. За его спиной почувствовалось движение, и я понял, что незваный посетитель явился не один.

– Позови своих друзей, или, быть может, они стесняются?

– Им и там хорошо, – равнодушно бросил он. – Ты бегал к копам, верно, Дешевка?

– Дешевка? Это новое имя для меня?

– Точно, Дешевка.

– Ты зовешь меня Дешевкой, а я буду называть тебя Вонючкой. Идет?

Из коридора послышался приглушенный смешок, сразу, впрочем, оборвавшийся. Маленькие глазки Призрака загорелись и превратились в красные бусинки.

– Больно ты умный!

– Именно. Выходит, нас пара, Вонючка. Чем могу служить?

Медленно и неторопливо он расстегнул ремень и взмахнул им.

– Хочешь получить вот этим по своей поганой физии, Дешевка?

Я оттолкнул стул назад, вскочил и обеими руками схватил пишущую машинку.

– Хочешь получить вот этим по своей поганой физии, Вонючка?

Лишь несколько часов назад я спросил себя, легко ли меня напугать. Теперь я знал ответ – нелегко.

Мы смотрели друг на друга. Потом он все так же медленно и неторопливо застегнул пояс, а я так же медленно и неторопливо опустил машинку. Казалось, мы оба вернулись к исходному состоянию.

– Не задерживайся у нас, Дешевка. Такие типы, как ты, здесь не ко двору. И не ходи к копам. Мы не любим стукачей.

Он бросил на стол пакет в засаленной оберточной бумаге.

– Безмозглый говнюк не знал, что это золото.

Он вышел, оставив дверь открытой. Стоя неподвижно, я прислушивался, но они ушли так же бесшумно, как и появились. Впечатление было жутковатое. Похоже, они нарочно двигались, как призраки.

Я развернул пакет и обнаружил в нем свой портсигар, вернее то, что от него осталось. Кто-то, скорее всего при помощи молотка, превратил его в тонкий, исцарапанный лист золота.

В ту ночь, впервые после смерти Джуди, она не приснилась мне. Вместо этого мне снились глаза, похожие на хорьковые, с издевкой смотревшие на меня, и я вновь слышал низкий угрожающий голос, произносивший вновь и вновь: «Не задерживайся у нас, Дешевка».

Дженни не показывалась в офисе до полудня. Я провел несколько часов над картотекой и дошел до буквы «3». Пять или шесть раз звонил телефон, но едва человек на том конце провода узнавал, что Дженни здесь нет, обрывал разговор и, извинившись, клал трубку. У меня побывало трое посетительниц, пожилых, неряшливо одетых женщин, которые удивленно таращились на меня и молча пятились в коридор, тоже говоря, что им нужна мисс Бакстер. Улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, я спрашивал, не могу ли чем-то им помочь, но они удирали, как испуганные крысы. Около половины двенадцатого, когда я печатал на машинке, дверь с треском распахнулась, и парнишка, в котором я безошибочно узнал вора, укравшего портсигар и разрезавшего мой пиджак, высунул язык и, издав непристойный звук, метнулся за дверь, с топотом скатываясь по лестнице. Я даже не потрудился встать, чтобы догнать его.

Когда прибыла Дженни, я сразу отметил перемену в ее облике. Ее волосы выглядели все так же, словно вот-вот упадут на лицо, но улыбка была не такой теплой, а в глазах притаилась тревога.

– В тюрьме серьезные неприятности, – сообщила она. – Меня не пустили. Одна из заключенных впала в буйство. Пострадали двое надзирательниц.

– Это скверно.

– Да… – она села, внимательно глядя на меня. Последовала пауза, потом она спросила: – Все нормально?

– Разумеется. Вы не узнаете свою картотеку, когда у вас найдется время взглянуть на нее.

– Были какие-нибудь осложнения?

– Вроде того. Вчера вечером ко мне наведался один тип. – Я описал его наружность. – Это вам о чем-то говорит?

– Конечно. Это был Призрак Джинкс. – Она приподняла руки и беспомощным жестом уронила обратно на колени. – Быстро же он за вас взялся. Фреда он не трогал целых две недели.

– Фред? Ваш приятель-счетовод?

Она кивнула.

– Расскажите, что здесь произошло.

Я рассказал обо всем, умолчав только о портсигаре.

– Я предупреждала, Ларри, Призрак очень опасен. Может, вам действительно лучше уехать?

– Как же вы удержались два года? Разве он не пытался вас выставить?

– Конечно, но у него имеется своеобразный кодекс чести. Он не нападает на женщин, и, кроме того, я заявила, что он не напугает меня и я не уеду.

– Меня ему тоже не запугать.

Она покачала головой. Прядь волос упала на глаза, и Дженни раздраженно заколола ее булавкой.

– Ларри, в этом городе храбрость – непозволительная роскошь. Раз Призрак не хочет, чтобы вы здесь оставались, вам придется уехать.

– Неужели это так серьезно?

– Да. Ради вашего же блага, вы должны уехать. Я справлюсь сама. Не надо еще больше осложнять положение. Пожалуйста, уезжайте.

– Никуда я не уеду. Ваш дядя прописал мне перемену обстановки. Извините за эгоизм, но я больше озабочен своей проблемой, чем вашими. – Я улыбнулся ей. – С тех пор, как я приехал сюда, я не думаю о Джуди. Ваш город пошел мне на пользу, так что я остаюсь.

– Ларри, вас могут избить.

– Ну и что. – Нарочно меняя тему, я продолжал: – Тут заходили три старушки. Правда, они не пожелали со мной говорить. Им были нужны только вы.

– Прошу вас, Ларри, уезжайте. Призрак опасен.

Я взглянул на часы. Четверть первого. Я встал.

– В этом городе можно где-нибудь прилично поесть? Я до сих пор живу на одних гамбургерах.

Она посмотрела на меня с тревогой в глазах, потом беспомощно развела руки, признавая поражение.

– Ларри, надеюсь, вы сознаете, на что идете и что делаете.

– Совсем недавно вы утверждали, что вам нужен помощник. Вот вы его и получили. И не надо слишком драматизировать обстановку. Так как насчет приличного ресторана?

Она улыбнулась мне.

– Хорошо, раз вы так хотите. «Луиджи» на Третьей улице. Это в двух кварталах налево от вашего отеля. Хорошим его не назовешь, но и плохим тоже.

Тут зазвонил телефон, и я вышел, оставив ее одну и слыша за спиной привычные «да» и «нет».

После посредственного обеда (мясо оказалось жестким, как старая подметка) я зашел в полицейский участок.

На скамейке у стены в одиночестве сидел парнишка лет двенадцати с подбитым глазом. Из носа его капала на пол кровь. Наши взгляды на мгновение встретились. В его глазах сквозила ненависть.