Онлайн книга «Господин барон»
|
— Вас, Александр, я в расчет уже не беру. Спина похолодела. Давно, очень давно я не вел подобных переговоров под прицелом, и еще бы столько же без этого прожил. Но куда ж деваться? — Значит, поединок? Полагаешь, у тебя есть шансы? — Против вас? Ни малейших. Однако, все очень просто — «Правда Эсков» говорит, что претендент обязан быть способен сражаться. Я уже понял, но не успел ничего сделать — ствол пистолета опустился: — Туше посылку завершает! Тупой тяжелый удар в бедро, подкосившаяся нога и негодующие крики баронов. Не то чтобы это было так уж больно, просто нога почему-то сразу онемела, я никак не мог удержаться прямо, пришлось схватиться за каминную полку. Мой оскал дю Шорей проигнорировал: — По той же «Правде», чья подлинность, прямо скажем, сомнительна, при отречении или изгнании законно избранного вождя право на трон переходит к старшему из баронов. Я третий, по старшинству, в Эскенланде, я владею замком, вот этим, только что завоеванным, я победил и вас, и Эвальда — все условия соблюдены. — Ты не победил, ты просто застрелил! — Аск смотрел зло и с вызовом, но тяжело дышащий Эвальд вдруг поднял руку и не дал мальчишке вскочить. — Так все обычно и бывает. Потом, конечно, летописцы нарисуют красивую легенду, а на деле: бабах! — и ты на вершине! Главное соблюсти формальности. Легитимность передачи власти, мой дорогой друг, очень важна. Вот-вот! Так получилось, что вы не можете в силу полученных боевых ран высказать свое слово. А я могу! И наконец, после тысячелетия попыток именно я, Оливье дю Шорей, присоединю это юридическое недоразумение к моей прекрасной родине! Вив ля Франс! Нога подгибалась, я сжал челюсти, покрепче облокотился на камин — падать сейчас просто нельзя. Дю Шорей что-то вещал, а я, понимая, что времени осталось немного, оглядывался. Аск? Нет, эти трое посередине зала, их держат на прицеле оба заговорщика. Элепар? Тоже нет, оба молодых барона угрюмо сопят, но смотрят на француза, и привлекать их внимание нет времени. Трое стариков явно были готовы рискнуть, эскам не нравилось происходящее, просто не хватало чего-то, чтобы начать действовать… Я поймал взгляд баронессы… черт, как же ее там? Эгельберт о ней как-то говорил, причем неплохо. Смотрит поочередно на всех, в отличии от второй женщины, зло уставившейся на фон Кустхива. Снова переступив и едва не рухнув на пол от боли в онемевшей ноге, я зашипел. Потом, перестав обращать внимание на явно не считавшего меня противником дю Шорея напряженно уставился в глаза женщине. Есть контакт! Ее взгляд ушел было, но тут же вернулся. Одними губами я прошептал: — От. Вле. Ки. И чуть наклонил голову в сторону фон Кустхива. — От. Вле. Ки! Женщина медленно опустила веки, постояла с закрытыми глазами, а потом — уважаю! — набрала в грудь воздуха и отчаянно, самозабвенно завизжала! Зал был достаточно велик, но этот душераздирающий визг, заставивший подпрыгнуть и друзей и врагов, понуждал действовать. — Элиг, утихомирьте ее! Громила двинулся к сосредоточенно визжавшей баронессе, на ходу замахиваясь, дю Шорей отвлекся, наставив оружие на возмущенно дернувшегося Эгельберта. Дальше все было очень быстро — вот француз, подняв пистолет, что-то говорит дернувшемуся было Элепару, вот, получив пощечину, отлетает к стене баронесса, вот, собравшись с духом и заранее выпучив глаза, я переношу вес на здоровую ногу, подхватываю с каминной полки подсвечник, вот я шагаю, и от пятки до плеча меня пробивает вспышкой боли в ноге, но уже начавший разворачиваться дю Шорей опаздывает… Удар! Рука, держащая пистолет, приятно хрустнула и я еще раз ударил, выбивая оружие. Удар! Снизу вверх, по худощавому интеллигентному лицу. Историк ухитрился отшатнуться, но все равно, его отбросило в сторону и запутавшись в собственных ногах он шлепнулся на пол. Выстрел! И сразу многоголосый вопль! Я обернулся — повод был дан и тройка стариков повисла на правой руке фон Кустхива, выкручивая пистолет, обе дамы вцепились в левую, молодой барон натурально вгрызался ему в ногу над коленом — разъяренные эски рвали предателя как стая волков неразумного быка. Точку поставил Элепар: за три прыжка с воплем «Motchi suk!» набрав необходимую скорость он подпрынул и с лету боднул предателя лоб в лоб. Того отбросило к стене со всем повисшим эскенландским дворянством, а встать ему уже не дали, молотя всем, что попалось под руку, а то и просто пиная — без опыта, зато от души! Я отвлекся всего на несколько секунд, но дю Шорей уже возился, пытаясь встать… нет, не встать — эта скотина полз к валяющемуся у балконной двери пистолету! Он полз, я хромал — скорость одна, да только у меня были союзники: Аск на четвереньках проскользнул мимо отчаянно заскулившего дю Шорея и не взял — вытолкнул оружие куда-то в сторону. Мы встретились у балконной двери. Оказывается, это не только в кино бывает — могучий удар снизу вверх, и жертва улетает сквозь стекло наружу. Ну да, у нас же разница в весе двойная, да и злой я чего-то. Из-за этой скотины у меня вместо отпуска получился какой-то средневековый боевик! Аккуратно открыв вторую створку дверей, прохромал наружу. Черт его знает, еще убежит — там во дворе полно его людей. Но живучий француз не обращал на меня внимания; упав животом на каменные перила он замер, глядя вниз и не веря своим глазам. Я, встав рядом, хмыкнул. Не ожидал! На площадь выходили люди в национальной одежде и с дубинками в руках. Много, очень много людей. Не десятки — сотни, тысячи, и дальше по улице виднелись еще, выходившие из машин и выныривающие из переулков, в странных шляпах, сливающиеся в один поток под цокот деревянных башмаков они шли к Эскенборгу. Над темным морем шляп и бархатных жилеток с белыми пятнами рубах развивались вымпелы моих рыцарей — сэр Ульфрик что-то деловито бубнил в мегафон, направляя идущих, а вокруг сэра Эррайна кучковались самые внушительные по объемам фигуры, видимо, мэры других городов. Горстка кустхивцев стояла с поднятыми руками в стороне, под присмотром полиции; впрочем, на них никто не обращал внимания. Француз, дико озираясь, отшатнулся и попятился куда-то в сторону. — Что, Оливье, не нравится? А как же милые вашему сердцу идеалы? Ну там типа свободного волеизъявления народа и прочей фигни? Моего тона он почему-то не поддержал. С шипением выпрямившись, он оглянулся на выходящих за нами на балкон и явно очень злых баронов: — Я законный правитель! Вы должны подчиняться! — Объясните это им. — Я хромал к отступающему историку, не то чтобы дать ему по морде, не то чтобы скинуть вниз. Дю Шорей отступал, оглядываясь. — Кстати, с чего вы решили, что я не способен сражаться? — Меня поддержит великая страна! — Эгельберт, ну-ка, что там в книгах сказано, к кому мы можем обратиться за помощью? |