Книга Хардкор, страница 19 – Владимир Венгловский

Илва громко и протяжно завыла, подняв голову к небу.

Я вынул из кармана склянку с мутной жидкостью, вытащил пробку и влил содержимое в рот Олега.

– Что это? – спросила Илва.

Я вспомнил пещеру в горах Драгборна и три могилы у ее входа. После того, как похоронил воительниц из «Алого шиповника», я вошел в пещеру сам. Что вело меня – месть или желание заполучить артефакт? Я не знаю. Каждый раз мой разум подсказывает иные варианты тех событий.

* * *

Пропитанный черной кровью факел горел, источая смрадный дым, но едва разгонял темноту пещеры. Я стоял в маленьком, отвоеванном у тьмы пространстве света. Мгла клубилась среди сталактитов, на которых кое-где светились искорки светлячков. Ее холодное дыхание проникало под куртку, заставляя дрожать тело. Возможно, это был страх, граничащий с отчаяньем. Тот, который бросает тебя в бой, на погибель, когда ты не хочешь, но все равно делаешь, что должен.

«Ш-шорх. Ш-шорх». Удивительно, как такое большое создание могло так тихо красться? Обычно ящерицы шипят, принюхиваясь к окружающему длинным раздвоенным языком, но василиск молчал. В тишине его лапы издавали едва слышный шорох. Я зажмурился, крепко сжимая меч. Перед глазами остались искорки светлячков.

Главное, не смотреть василиску в глаза. Его взгляд подавляет, лишает воли, и тогда огромная ящерица съедает парализованного врага живьем. Так они и погибли, Марлис, Тересия и Адела. Я не слышал, когда они уходили из лагеря. Не знал. Монстр убил девушек и оставил их тела на потом. Что ж, сейчас перед ним новый враг.

Я увидел глаза василиска даже сквозь закрытые веки – во тьме появились два новых подвижных светлячка. Они ползли, приближались, увеличиваясь в размерах.

«Ш-шорх. Ш-шорх».

Захотелось опустить меч. Все равно не спастись. Все в этом мире бессмысленно, не лучше ли закончить жизнь здесь и сейчас? Но у входа – три могилы. Мои пальцы содраны о камни, когда я их копал.

Я скорее почувствовал, чем услышал взмах когтистой лапы. Главное, не открывать глаза! Я отскочил в сторону, стукнулся спиной о сталагмит и рубанул мечом. Клинок нашел свою цель, пробил чешую, вонзаясь в плоть. Василиск заревел. Раненый, он бросился в атаку с намерением смять ненавистную добычу, что не хочет позволить себя спокойно сожрать. Шаг влево и новый удар! Туда, где, по моим расчетам, должна находиться шея чудовища. Рев василиска оборвался. Рухнул сбитый телом ящера сталагмит. И наступила тишина.

Василиск еще дышал, когда я вонзил острие меча в его грудь. Наверное, чешую и глаза можно было продать, а из когтей сделать ожерелье – символ доблести любого воина, но меня это не интересовало. То, что я хотел найти, находилось глубже в пещере.

Когда я подошел к сундуку, несколько теней бросились в разные стороны и скрылись в темных углах пещеры. Интересно, оставил ли Безумный Кроу ловушку? Вопрос удачи. Я открыл незапертый сундук и достал единственное, что скрывали его глубины – склянку, наполненную мутной жидкостью.

Жаль, что со времени смерти трех девушек прошло слишком много времени, и их уже не вернуть.

* * *

– Это фиал возрождения?! – удивилась Илва.

Я не ответил, наблюдая, как мутная жидкость, больше похожая на продукт жизнедеятельности, чем на волшебство, дарящее вторую жизнь, клокотала во рту Олега. Мой друг поперхнулся, закашлялся, выплевывая жидкость вместе с кровью. На ветвь упал вышедший из его спины арбалетный болт, покатился и полетел к земле.

– Сам ты Бефстроган, – сказал Олег, через силу улыбаясь.

Кровь медленно возвращалась к его побелевшему лицу.

Когда у меня появился фиал возрождения? Сейчас, едва я вспомнил подробности придуманной жизни, или случайный могущественный артефакт достается каждому при входе в игру? Воспоминания накладывались друг на друга, не позволяя охватить четкую картину происходящего.

Илва расстегнула куртку Олега. На груди моего друга по-прежнему расплывалась бесформенной кляксой серая затвердевшая кожа. Один из ее отростков уже поднялся на шею. Фиал возрождения дарит новую жизнь, но не может отменить превращение в тролля. Таковы законы этого мира.

– Спасибо, – поморщился Олег, приподнимаясь. – Что будем делать дальше?

Он достал из кармана трубку, подумал и спрятал обратно. Затем сорвал веточку с листом и сунул в рот.

Пространство вокруг нас затягивала паутина, ловчие сети висели на ветках серыми грязными лоскутами. Невдалеке виднелись остатки брошенного паучьего корабля – летающего гнезда, который осенний ветер гонит по воздуху, перенося пауков в новые места обитания. Запасы паутины хранятся в коконах, из которых уже выбрались детеныши. Раскрой один из них – и сотни метров паутинных парусов подхватят корабль и понесут вдаль.

Враги ждали внизу, враги стояли на балконе башни волшебника, готовые выстрелить, едва нас заметят. Ближе к дереву ветвь голая – выйди на нее и окажешься открытой мишенью. Я посмотрел в небо. Высоко над нами светило солнце и зеленела листва.

– Пленники, что пойманы судьбой, как им спастись, куда идти?

У основания ветви сидел Вот. Ветер развевал его черный плащ, теребил перья ворона на его плече.

– Откуда ты взялся? – прокричал я.

– Ведь пленники не птицы, летать не могут.

Вот, словно не замечая моего вопроса, пригладил перья птицы.

– Но коль рискнут они последовать дорогой восьмилапых, то смогут изменить несправедливый приговор судьбы.

– Кар-р! – заорал Хугин.

– Не кричи на ухо! – стукнул его по клюву Вот.

– Возможно, он прав, – сказал Олег и выплюнул ветку. Кружась, она полетела к земле. – За дело? – он первым пошел к гнезду пауков.

На его куртке между лопаток расплылось кровавое пятно.

– Я не полечу, – сказала Илва.

Старое гнездо цеплялось за ветки, ошметки парусов трепетали на ветру. Раздвинув клочья паутины, Олег вошел внутрь воздушного корабля.

– Есть целые коконы, – сообщил он оттуда.

– Пойдем, – потянул я Илву за собой.

– Вы сумасшедшие, – сказала она. – Волки летать не умеют.

– У тебя есть другой план?

Стрелки заметили движение, и в ветвь воткнулись несколько болтов.

– Нет, – Илва нырнула под серые пряди паутины.

Вот снял шляпу и поклонился. Я помахал ему рукой. Внутри гнездо почти не защищало от ветра. Десятки слоев паутины стягивали множество тонких и хрупких на вид веток, прочно крепили к полу коконы.

– Держитесь? – спросил я.

Казалось, что ветки сломаются под нашим весом. Паутина прогибалась, но не рвалась. Коконы лежали так, что освободившиеся паруса вырвутся через вход наружу.

– Держимся, – сказал Олег.

– Давай быстрее! – взвизгнула Илва.