Онлайн книга «Западня»
|
– И это были цветы, – сказал Йонас. На мгновение Софи от потрясения потеряла дар речи. – Так вы знали? – наконец спросила она. – До этого момента – нет, – сказал Йонас, стараясь не выдавать волнения. – Послушайте, Софи, мне действительно надо возвращаться. – Но вы понимаете, Йонас, что это значит? – продолжала Софи, не обращая внимания на его слова. – Убийца оставил рядом с телом Бритты цветы! Какой нормальный убийца, который действует в состоянии аффекта, ослепленный ненавистью, оставит рядом с жертвой цветы? – Софи, давайте поговорим позже, в спокойной обстановке, – сказал Йонас. – Но послушайте… – Я сразу же после совещания перезвоню вам, обещаю. – Эти цветы там оставил убийца, понимаете? Это не Бриттины цветы! Бритта ненавидела срезанные цветы! Это всем известно! Может, цветы и есть его фирменный знак! Если так, то он еще раз их оставит! В этом направлении вам надо вести расследование. И возможно, тогда вы сможете этому помешать! – Софи, мы погорим позже, обещаю. – Но я должна вам еще сказать друго… – Позже. Он закончил звонок, положил телефон в карман и вернулся в душную квартиру. Место преступления, которое тщательно осматривали его коллеги, удивительным образом походило на то, где было найдено тело Бритты Петерс. На полу гостиной лежала блондинка в белом платье, почти целиком залитом кровью. Что касается внешнего сходства, то новая жертва вполне могла сойти за сестру Бритты Петерс. Она тоже жила одна и тоже на первом этаже. Дверь на террасу, по словам патрульных, которые первыми вошли в квартиру, тоже была открыта. В ушах Йонаса звучали слова Софи: «Может, цветы и есть его фирменный знак». Йонас подошел к своим подчиненным, обвел взглядом гостиную. Было одно существенное отличие. На этот раз убийцу не застали на месте преступления, и потому цветы, которые он принес с собой, не валялись рядом с телом, как если бы они рассыпались, выпав из обессилевших рук жертвы. Тут была другая картина. И снова Йонас услышал голос Софи: «Он снова их оставит. Но, возможно, вы успеете ему помешать». Он посмотрел на труп блондинки. В руке она держала аккуратный букетик белых роз, который ярко выделялся на фоне темной, свернувшейся крови. Не успели помешать. 23 Сижу у окна, смотрю на озеро. Иногда на опушке леса можно увидеть животное. Лисицу, кролика. Или косулю, если сильно повезет. Но сегодня – никого. Смотрю, как восходит солнце. Я совсем не спала, да и как я могла заснуть в такую ночь, когда в очередной раз мой мир рухнул. После такого звонка. Назвав свое имя, я услышала, как он садится в кровати. Вначале в трубке был шорох, а потом, когда он меня узнал, я услышала и его напряженный голос. – Линда! – сказал он. – Боже мой! Мне пришлось проглотить подкативший к горлу комок. – Сейчас шесть часов утра, – сказал он и вдруг встревожился. – Что-то случилось? Вам нужна помощь? – Нет, – ответила я. – Мне очень неловко, что побеспокоила… На мгновение воцарилась тишина. – Все в порядке. Просто я очень удивился, услышав вас. Мне было неприятно, что он мне «выкает». И потом, этот его профессиональный тон, благоприобретенная привычка ничему не удивляться, и все-таки удивление и… ну и все такое. – Чем я могу вам помочь? Я написала книгу, где ты – главный персонаж. Взяла себя в руки. Заставила себя тоже «выкать» ему в ответ. Неужели он меня забыл? Может, так оно и лучше. – Не знаю, помните ли вы. Вы расследовали дело об убийстве моей сестры, – сказала я. Он немного помолчал. Потом ответил: – Конечно, я вас помню. Интонация вполне нейтральная. Пришлось проглотить эту горькую пилюлю разочарования. А чего ты ждала, Линда? Заставила себя вспомнить, зачем звоню. Дело ведь не в тебе, Линда. – Мне надо вас кое о чем спросить, – говорю я. – Слушаю. Опять совершенно нейтрально. Это… это ничего. – Речь идет о деле моей сестры. Не знаю, помните ли вы его. Я нашла тело сестры, а потом… – Я все помню, – говорит он. – А я вам пообещал, что найду убийцу, и не смог выполнить своего обещания. Говорит совершенно спокойно. Но хоть помнит. Сам вспомнил. Давай, Линда, спрашивай. – Мне не дает покоя один момент. – Да? Давай, спрашивай! – Прежде всего, мне жаль, что разбудила вас в такой час, позвонила, вы знаете… Он молчит. Спрашивай! – В общем. Дело в том, – к горлу подкатывает комок. – Я долго не понимала, что меня считали главной подозреваемой. Умолкаю. Держу паузу, жду ответа, но ответа нет. – Ну вот. Хочу просто узнать, а вы… Слышу, как он дышит в трубку. – Вы тоже считали меня убийцей? Тишина. – Вы считали меня убийцей? Ничего не говорит. Думает? Ждет, что еще раз переспрошу? Молчит. Он думает, что ты, Линда, наконец, хочешь сознаться. Он ждет твоего признания. – Юлиан? – говорю я. Мне так не хватает наших разговоров, как я хотела бы сидеть рядом с тобой, а ты бы рассказывал, какая хорошая штука поэзия, и мне интересно, как поживает твоя нервная молодая коллега, и расстался ли ты с женой, и на месте ли этот твой маленький завиток на затылке. И вообще, как у тебя дела? Я так скучала по тебе, у меня такое ощущение, что мы созданы друг для друга. – Юлиан, – говорю я. – Я должна это знать. – Мы рассматривали разные варианты, так принято, – говорит он. Юлит. – Но, к сожалению, мы не нашли убийцу, кто бы он или она ни был. Он или она. Почему бы и не сестра? Какая гадость. – Прошу вас, извините, что так сумбурно. Я не уверен, что сейчас лучшее время для подобной беседы. Может, поговорим в другой раз, более обстоятельно? После того, как расскажешь своим коллегам, что неожиданно объявилась главная подозреваемая. После того, как разработаете план, как вырвать у нее признание. – Спасибо, – сказала я и положила трубку. Юлиан, нет, комиссар Юлиан Шумер, считает меня виновной. Я осталась совсем одна. Стою в своей огромной гостиной и смотрю в огромное окно на озеро. Оно совершенно спокойно, совершенно спокойна и я. Что-то переключается во мне. Я вспоминаю. |