Книга Как придать своей жизни больше любви и смысла, страница 18 – Барбара де Анджелис

Вы — резонер

По определению, резонерство означает быть в стороне и, не участвуя в событиях, не вступая ни в какие взаимоотношения, критиковать то, что происходит. Вы видите, как кто-то ошибается в чем-то, и думаете. «Ну что за растяпа!» Вы приходите в бешенство, когда плететесь в хвосте у какого-нибудь старичка, который ведет Машину со скоростью пятнадцать миль в час, и думаете. «Да как ему вообще выдали водительские права?»

Нельзя быть резонером и при этом переживать подлинные моменты.

Чтобы испытать подлинный момент, вам необходимо полностью погрузиться в ситуацию, чтобы прочувствовать ее изнутри. Вы должны войти в контакт с человеком, который рядом с вами, или в контакт с окружающей средой. Когда вы резонерствуете, вы отгораживаетесь от человека или от ситуации и, таким образом, делаете невозможным, ощущение подлинного момента.

Когда вы освобождаетесь от роли судьи и создаете момент контакта с другим человеком, вы делаете первый шаг к подлинному состраданию.

Вот две истории о том, как я научилась не прятаться от подлинных моментов и как мне преподали нагляднейшие уроки сострадания.

Как я, стоя на перекрестке, училась состраданию

В прошлом году я решила купить новый автомобиль и однажды после обеда выкроила время на то, чтобы отправиться к местному продавцу машин. Когда я прибыла на стоянку, продавец, лет пятидесяти пяти, согласился, чтобы я совершила пробную поездку на приглянувшейся мне машине. Прошло минут пять, он все еще искал ключи, и меня это начало слегка раздражать. Дальше — хуже. Он никак не мог вспомнить код противоугонной системы, и ему пришлось вернуться в офис, чтобы заглянуть в документацию. Теперь меня буквально распирало от возмущения, столько времени уходит впустую. Наконец мы сели в машину и двинулись со стоянки. Но, не отъехав и двух миль от автосалона, машина заглохла посреди улицы.

— Что случилось? — спросила я. — Поломка?

— Да нет, — ответил смущенный продавец. — Наверное, просто не прогрелась как следует.

Тут я заметила, что у нас бензин на нуле.

— Сэр, — произнесла я ледяным тоном, — у машины пустой бензобак.

— О… Вы правы. Наверное, механик забыл залить горючее.

Меня охватило бешенство. Я уже опаздывала на деловую встречу, а мы застряли на оживленном перекрестке, создав на дороге пробку.

Продавец отправился в ближайший магазин звонить помощнику, чтобы тот забрал нас отсюда, а я осталась стоять на углу улицы. Я была вне себя от злости, меня охватило отчаяние оттого, что связалась с таким идиотом.

— Болван, — бормотала я вполголоса. — Теперь я проторчу здесь полдня, потому что у него, видите ли, не хватило ума проверить бензобак. Ну что за безмозглое создание!

Минут десять спустя смущенный продавец вышел на улицу, и мы стали ждать вместе. В Лос-Анджелесе в тот день стояла страшная жара. Его лицо стало свекольно-красного цвета, рубашка пропиталась потом, и я уже забеспокоилась, не случится ли с ним удар. Пожалев его, я решила завязать разговор.

— Простите, если вела себя грубо, — начала я. — Просто я очень спешу по одному делу и совсем выбилась из графика.

— Да что вы, — ответил он негромко, — это я во всем виноват. День был ужасный. Разные личные проблемы одолели, вот голова и не работает.

В этот момент я поняла, что у меня есть два пути. Можно и дальше осуждать его за любую оплошность, и это будет невыносимо для нас обоих. А можно отнестись к нему сердечно, войти в контакт — так я и поступила.

— Мне очень жаль, что у вас проблемы, — сказала я. Я сама становлюсь очень рассеянной, когда случаются крупные неприятности.

Ему только того и надо было.

— Все дело в моей маме, — выпалил он. — Перед вашим приходом позвонили из больницы, ей обследовали брюшную полость и обнаружили рак. Метастазы уже распространились по всему телу. После работы мне придется сообщить ей дурную весть, не знаю, как я с этим справлюсь.

У меня слезы навернулись на глаза, я прониклась печалью этого человека. Неудивительно, что ему сейчас не до продажи автомобиля. Сразу же пустой бензобак, мое опоздание на встречу и все прочее показалось сущими пустяками. Решив разделить подлинный момент с этим продавцом, я поняла его поведение, пережила его печаль и получила хорошее напоминание о том, что, перефразируя афоризм коренных американцев, прежде чем судить человека, пройди милю в его мокасинах.

Как я увидела призрак моего дедушки

Как ни странно, второй урок сострадания тоже был связан с автомобилем. Несколько месяцев назад я ехала на важную встречу и вдруг оказалась позади драндулета, который тащился со скоростью миль двадцать в час по полосе для скорости сорок миль в час. Обогнать его не было никакой возможности, и мне пришлось квартал за кварталом плестись у него в хвосте. Я сигналила в надежде, что водитель той машины меня поймет, но все было без толку. С каждой минутой я нервничала все больше.

Наконец мне удалось мельком взглянуть на водителя, и я обнаружила, что это пожилой человек, на вид лет восьмидесяти. «Ну конечно, как же я сразу не догадалась, — мрачно подумала я. — Какой-то старикан, у которого давно пора отобрать права». Я уже собиралась снова посигналить этому канительщику, как вдруг неожиданно в голове у меня промелькнуло воспоминание о собственном дедушке — он умер, когда мне было девятнадцать. Я так любила дедушку и очень переживала, когда он ушел от нас. Я вспомнила, какой слабенький он был в последние годы жизни, как его плохо слушалось собственное тело — он страдал от рака предстательной железы, — как он морщился от боли. Вспомнила, как было тяжело для него, всю жизнь бескорыстно отдававшего себя другим, зависеть теперь от друзей, семьи и просто людей со стороны, которые за ним ухаживали.

От нахлынувших воспоминаний на глаза навернулись слезы, а сердце переполнилось состраданием Я поняла, что на месте этого старенького водителя мог бы сидеть мой или чей-нибудь еще дедушка. Он ехал медленно не для того, чтобы досадить мне. В эти преклонные годы он катил на машине, наслаждаясь еще одним днем своей жизни.

Я смотрела, как машина осторожно движется впереди меня, и мысленно извинялась перед водителем. «Прости, что я так разозлилась на тебя, дорогой мой старичок, — говорила я про себя. — Как я рада, что ты дожил до этого дня. Я знаю, что самому вести машину — это, может быть, одна из последних свобод, что у тебя остались. Прости меня, что я была так нетерпелива, прости, что понукала тебя. Знаю, ты едешь так быстро, как только можешь…»

Я чуть отпустила педаль акселератора и позволила себе войти в тот же медленный ритм, в котором двигался водитель впереди меня, проникаясь уважением к его размеренности, настраивая себя на веселый лад. В конце концов он включил фару, повернул, и перед тем, как он исчез за углом, я вскинула руку и помахала ему. «Прощай, дедуля, — прошептала я. — Спасибо, что напомнил о себе… Мне тебя так не хватает».

* * *